Кладбище для олигарха - Кирилл Казанцев

Солнце уже клонилось к западу, терпение у Прохорова кончалось. А потому, когда в дверь постучали тем самым условным стуком, он тут же бросился открывать.

Старлей распахнул дверь и замер. На пороге стояли двое мордоворотов в полевой полицейской форме. Он даже не успел отступить в прихожую, не успел захлопнуть замок. Резкий удар в солнечное сплетение переломил участкового пополам. Его тут же повалили на пол, сковали руки наручниками за спиной, а затем поволокли по лестнице.

Полицейский «УАЗ» был подогнан к самому крыльцу, и Прохорова с размаху забросили в салон. Дверца захлопнулась. Он оказался в зарешеченном отсеке. Стекла густо покрывала краска. Заревел мотор, и «УАЗ» куда-то помчался.

Немного попетляв по поселку, машина еще несколько километров проехала ровной дорогой, а затем начался проселок. Куда его везут, куда подевался Ларин, откуда пришедшие узнали об условленном стуке – эти вопросы терзали Прохорова всю дорогу. Если бы его схватили люди Иноземцева, все было бы понятно, а так полная неопределенность. Участковый понимал лишь одно – его дела плохи.

Машина замерла, заглох двигатель. Дверца распахнулась. Участковый попытался ударить мордоворота в полицейской форме головой в живот, но тот успел сделать шаг в сторону, и Прохоров вывалился из «УАЗа» на землю. Его вновь подхватили и поволокли.

Гулко отдавались шаги в подвальном коридоре. Прохорова втолкнули в какое-то затемненное помещение, силой усадили на жесткий табурет, а затем вспыхнула настольная лампа. Яркий свет ударил участковому в лицо.

Прохоров осмотрелся. Двое мордоворотов в форме стояли у него за спиной. На портупеях дубинки со стальными сердечниками, баллончики с перечным газом, по паре наручников – все, как положено. По мордам видно, что готовы выполнить в отношении него любой приказ. За яркой лампой, стоявшей на письменном столе, угадывался еще один человек, куда более тщедушного телосложения.

«Следак или дознаватель», – догадался участковый.

Помещение напоминало кабинет следователя. Вот только почему-то расположен он был в подвале, об этом свидетельствовали сырость и отсутствие окон…

… Допрос длился уже более часа, хотя самому Прохорову казалось, что он растянулся в вечность. Следак ему попался умелый и напористый. Если бы Прохоров и сам не был ментом, наверняка раскололся бы. Его пытались убедить, что его подельник Андрей уже не только арестован, но и дал на него все признательные показания, и что именно он сообщил об условном стуке, благодаря которому участкового и взяли.

Следак припоминал мелкие подробности похода на «зону» и побега из райотдела. Причем такие подробности, о которых мог знать только Андрей и сам участковый. Прохорова склоняли к сотрудничеству – мол, никому не известно о его задержании. Если он согласен сотрудничать, его даже повысят в звании. А потом, когда его примут в тайную организацию, он должен будет сливать информацию о ее членах и планах.

– …за хорошие деньги, естественно, – обещал следователь.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Какая организация? – пытался все отрицать Прохоров.

– На вашем месте я бы не стал упорствовать. Вы изобличены, и у вас есть только два пути: или сотрудничество с нами, или путь на зону. А я уж позабочусь, чтобы статья была самой позорной. Изнасилование пятилетней девочки вам по душе?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. И не обязан давать показания, которые могут навредить мне и моим близким.

– Неужели и со своими подопечными вы так разговариваете? С бытовыми хулиганами, алкоголиками… вы же тоже выбиваете из них нужные показания, – и только следователь произнес эти слова, как один из мордоворотов ударом в плечо бросил Прохорова на пол.

Участкового стали бить ногами. Через пару минут следак бросил:

– Хватит, поднимите его.

Прохорова встряхнули, усадили на табурет. Он сплюнул на бетонный пол кровью. Удивительно, но все ребра и зубы были целы. Лишь губа немного разбита.

– Итак, вы согласны сотрудничать?

И вновь Прохоров все отрицал, от всего отказывался. Наконец, поняв, что в покое его не оставят, он просто ушел в молчанку – сидел и смотрел в пол.

– Вы же понимаете, это только начало, и физическое воздействие к вам применяли далеко не в полную силу. Есть много способов развязать человеку язык. Некоторые называют это пытками, но я предпочитаю называть физическим воздействием. А ведь есть еще воздействие психологическое. Всего одна инъекция – и вы уже не контролируете свою речь, выкладываете все, что знаете. Но до этого, надеюсь, не дойдет. Вы когда-нибудь слышали о таком – ваш член засовывают в патрон от лампочки и провод включают в розетку?

– Ублюдок, – с чувством произнес Прохоров.

– Вы сами виноваты в своих страданиях, – проговорил следак. – Не считайте меня таким уж бездушным. Я не хочу зря приносить вам вред, мне нужно только ваше согласие. Вы упрямый человек, и я это уважаю. Патрон и воздействие электротоком вы выдержите, потому и не станем тратить на это время, мы же не садисты…

Следак замолчал; стало слышно, как он ходит в темноте по ту сторону письменного стола. Затем прозвучало некое подобие вздоха сожаления:

– Ваша дочь находится в наших руках. И от вашего решения зависит, вернется она к нормальной жизни или с ней случится непоправимое. Итак, я жду вашего ответа. У вас есть десять секунд, – и следак принялся монотонно, как капли, срывающиеся с неплотно завинченного крана, отсчитывать: – Десять, девять, восемь…

Прохоров скрежетал зубами, понимая, что это испытание ему не по силам, а потому поступил так, как считал нужным. Не успел следак досчитать и до четырех, как участковый со скованными за спиной руками рванулся к нему. В движении он плечом подцепил край письменного стола и опрокинул его. Настольная лампа брызнула осколками и погасла. Следака, наверное, придавило. Он отчаянно матерился и кричал. Двое мордоворотов шарили в темноте.

– Зажигалку давай!

– Тут он где-то!

В темноте кабинета щелкнула зажигалка, вспыхнул неяркий огонек. Прохоров с разгону ударил здоровяка головой в живот. Зажигалка вылетела из пальцев и погасла. Но участковому не дали уйти. Его повалили. Прохоров, как мог, отбивался: ногами, кусался, хрипел, готовясь подороже продать свою жизнь.

И тут под потолком помещения вспыхнул яркий свет ламп дневного света. Дверь отворилась.

– Прекратить!

На пороге стоял Ларин.

Следак, держась за ушибленный бок, наконец-то выбрался из-за опрокинутого стола. Почему-то мордовороты в полицейской форме мгновенно послушались Андрея и отпустили Прохорова. Один из них даже помог участковому встать на ноги.

– Чего ждете? Наручники снимайте.

– Извини, старлей, так было надо, – мордоворот с погонами прапорщика даже попытался дружески улыбнуться и снял с запястьев Прохорова наручники.

Участковый стоял, растирал затекшие запястья и ничего не понимал. Ларин подошел к нему, похлопал по плечу.