Двенадцать железных цепей - Яна Лехчина

ней по гладким каменным полам.

Ольжана обернулась. Её лицо оказалось перекошенным. Левую щёку раздуло, от виска тянулось несколько порезов с запёкшейся бордовой коркой. Под скулой расплывался отцветающий кровоподтёк.

Юрген схватил её за локти.

– Что случилось?..

Она глянула на него устало.

– Ничего нового.

Бом, бом, бом.

Из-за продолжающегося звона было трудно думать.

– Оно снова напало?..

– Конечно. – Ольжана пожала плечами. – Где-то неделю назад, когда госпожа велела и мне явиться в Тержвице. Но сейчас уже всё хорошо. Мореника подшила мне спину. Лицом займутся потом.

Вот и всё. Словно и говорить здесь не о чем.

– А что…

Ольжана перебила:

– У тебя как дела?

За спиной грохнула дверь.

– Бес-совщина! – Голос у Грацека был звучный, недовольный. – Этому колоколу обязательно бить постоянно?

Юрген разглядел за Грацеком тёмные фигуры его учеников, но Кетевы ожидаемо не обнаружил.

– Друг мой, – ответил кто-то из чародеев Двора Лиц, – не злись. Колокол скоро замолчит, а силы ты уже потратишь.

Юрген присмотрелся: говорил тучный старик в пёстрой безрукавке. М-да уж, нашёл кого одёргивать… Юрген захотел поделиться этим с Ольжаной и шепнул ей на ухо:

– Грацек сейчас взорвётся.

– Не взорвётся. – Ольжана проследила за его взглядом. – Это пан Авро.

Юрген аж вывернулся.

– Серьёзно?

Старик под аркой меньше всего походил на величайшего чародея современности, который, если верить Ольжане и Малу, не раз надевал на себя шкуру многоликой твари. Скорее, он напоминал весёлого тачератского торговца или хозяина балаганчика – в общем, кого угодно, но не того, кто мог соперничать с Кажимерой или Йоваром.

Юрген ощутил отвращение. Чтобы отвлечься, он стал рассматривать зал: середина была пуста, а вдоль стен выставили ряды скамей.

– Когда они придут? – спросила Ольжана также тихо.

Юрген сразу понял, кто это – «они». Йовар, Хранко, Бойя…

– Сам не знаю, – ответил он. – Я ушёл, когда все спали. Уршула водила меня к Ратмиле.

Он думал, что Ольжана удивится, но та лишь остро глянула в сторону дверей.

– Ты не хочешь их видеть? – предположил Юрген. – Даже Бойю?

– Думаю, и они не хотят меня видеть. – Шаркнула о каменный пол. – Даже Бойя.

– Слушай… – Юрген наклонился к ней. – Поверь, они не желают тебе ничего плохого.

Из-за опухшей щеки усмешка Ольжаны вышла болезненной.

– Как скажешь.

Повисло молчание. Ольжана вновь стала изучать фреску. Юрген обернулся: там был юноша-Перст с пылающим кругом за спиной. На него падал косой солнечный луч, высвечивающий его алую рубаху и смуглые ладони. Юноша сжимал ветвь какого-то южного растения, не водящегося в их краях, а у его ног, раскрыв пасть, замерли твари с головой льва и телом змеи.

– «И сказал Иезиль, что не убоится зла – ни зверей в Исур-песках, ни стражников в Кел-Гразифе, которым было велено схватить его и убить». – Ольжана перекатилась с пятки на носок. – М-да.

Юрген хмыкнул.

– Из книг монаха?

– Из книг монаха.

Он помедлил. Указал на скамьи.

– Где ты сядешь? Я могу побыть с тобой…

– О. – Ольжана приподняла брови. – Разве тебе не захочется быть с Йоваром и остальными?

Юрген открыл было рот, но замялся.

– Не беспокойся обо мне. – Она всё смотрела на фреску. – Я справлюсь.

Снова грохнула дверь. Глаза Юргена привыкли к полумраку, и яркий свет на мгновение его ослепил. В Тержвице прибывали ещё чародеи, но Юрген их не знал; он понял, что Уршула так и не зашла за ним – значит ли это, что она направилась в колокольню за Диким двором?..

А колокол всё звенел, и Юрген готов был согласиться с Грацеком, что это ужасно выводило из себя.

* * *

Ольжана старалась держать спину прямо. Она сидела, положив руки на бёдра, и то и дело сплетала пальцы, ощупывая заусенцы и шершавые сколы ногтей.

Она постаралась поймать взгляд Бойи или Хранко, чтобы кивнуть им из вежливости, но, видимо, те хотели смотреть на неё ещё меньше, чем она на них. Они все сидели на скамье напротив входа – Йовар с учениками, включая Юргена, который, пометавшись там и сям, как неприкаянная собака, устроился подле. Ольжана сидела у левой стены, между Мореникой и Ляйдой. Зал был тёмен, несмотря на свет от витражей и расщелин в крыше, и Ольжана ощущала себя в настоящем соборе. Она старалась рассмотреть другую фреску: перепуганные люди, бегущие от огненных колесниц; на колесницы падал алый витражный узор.

Хлопок!

Бело-золотая сипуха влетела в зал и обернулась госпожой Кажимерой.

– Как славно, что все собрались. Доброе утро. – Она окинула присутствующих быстрым взглядом и, не задерживаясь, шагнула к Ольжане. Приподняла пальцами её подбородок. – Ох, Авро. – Сочувственно покачала головой. – Всё-таки тебе нужно будет что-то с этим сделать.

– Никогда не отказываюсь, – заметил пан Авро из-под арки.

Госпожа Кажимера сегодня была по-особенному внушительна. Длинные косы струились по её спине, приятно шуршало золотисто-зелёное платье. Она держалась так уверенно и просто, будто на неё сейчас не смотрели десятки глаз, включая пока ещё молчаливого Йовара – (Ольжана тоже старалась его не замечать, но ощущала его присутствие, как неминуемую угрозу).

Взгляд госпожи пронзил Ольжану, как игла – бабочку.

– Дорогая. – Она чуть наклонилась. – Мне необходима твоя помощь. Просто делай, как я говорю, и всё будет хорошо. Согласна?

Ольжана не хотела выглядеть слабой рядом с ней, но это было непросто, пока её держали за подбородок.

– Да.

– Сколько раз ты встречала чудовище?

– Четыре.

– Где?

Смотреть ей в глаза было тяжело, поэтому Ольжана перевела взгляд на её переносицу.

– В Стоегосте, – начала как можно спокойнее. – В Мазарьском господарстве у дома мельника. На карнавале в Тачерате. В корчме в Кубретском господарстве.

– Отлично. – Госпожа выпрямилась и выпустила её. – Воспоминание из Стоегоста нам не нужно, у меня самой есть такое же. Будь добра, подумай о других встречах с чудовищем.

Во рту пересохло. Сомнительное удовольствие, когда госпожа Кажимера лезет тебе в разум. А ещё сомнительнее, когда она делает это на глазах десятков людей.

Как назло, Ольжане захотелось подумать о сотне других вещей.

– Я не читаю мысли, – напомнила госпожа Кажимера. – Но я могу узнать среди всех воспоминаний те, которые ярче всех отмечены страхом, если ты поможешь мне выудить их на поверхность.

Она положила руки на виски Ольжаны. Велела:

– Начинай.

Баня, о двери которой билось чудовище.

Карнавальное шествие на мосту.

Сорванные занавески, звериная морда в окне. Запах вишен.

– Очаровательно. – Госпожа отняла пальцы: между ними переливались золотые нити. – Всё, выдыхай.

Она взмахнула, и в середине зала вспыхнуло пламя.

– Я думаю, – подал голос пан Авро, – мы должны сказать, что Ольжане необязательно снова смотреть на это.

– Да, разумеется. – Госпожа Кажимера повела