Тайна озера Кучум - Владимир Топилин

Уля вроде бы смотрит на костёр, а её внимание на окружающий мир. Все её чувства напряжены до предела. Она слушает, не донесётся ли какой-то звук? Время от времени втягивает носом воздух, не принесёт ли он знакомый запах? Смотрит печальными глазами через поляну, не появится ли знакомый силуэт? Постепенно вкрадывается в её сердце тревога, оно рвётся на части и просит: пожалуйста, приди как можно скорее! Она уже готова ругать Сергея за то, что он ходит так долго.

Ей кажется, что прошло много времени, два или даже три часа. Небо посветлело, а вместе с ним и притаившаяся тайга. Рогатый месяц завис над головой. Ещё несколько минут — и в тайге стало светло, как днём. Это хорошо. Сергею будет хорошо видно дорогу назад. Но где же он? К этому времени можно было уже прийти. А может быть, Уле это просто кажется, потому что она ждёт и подгоняет время.

В волнении девушка вставала, отходила по поляне далеко в сторону, чтобы не было слышно храпа Кости и писка костра, напрягая слух, молча слушала. Нет, не идёт. Тишина, как ночью в избушке. Хотя нет, что-то происходит, вон там сбоку, внизу. Кто-то идёт. Но как он попал туда, когда должен появиться с востока? Может, зверь какой идёт, сокжой или медведь?

А шаги слышны всё чётче, ближе. Различимо, как шуршат копыта по подмёрзшему насту. Поняла, что это вышагивает сокжой. Идёт на перевал. Этот бродяга любит ходить по гольцам ночью при луне. Сейчас прёт точно на костёр. Не видит костра, не чувствует запах. Дым поднимается столбом, вверх. Вместе с ним и запахи людей. Вот сейчас он должен появиться на поляне. Эх, была бы винтовка…

Уля вдруг почувствовала острый приступ голода. Последний раз они ели в обед, пили чай с лепёшками. Но с тех пор прошло много времени, да и быстрое передвижение по белкам, погоня за Костей не прошли даром. А с собой нет даже крошки хлеба. Они пошли с Сергеем ненадолго, а получилось так, что отбились от каравана до ночи. И неизвестно, когда встретятся с экспедицией снова.

Между тем сокжой действительно вышел на открытое место. До него не более семидесяти метров. Отлично видно горбатую фигуру, на голове набухшие пеньки пантов, уши, нос и даже глаза. Он ещё в зимней шубе, лохматый, гладкий, упитанный. Видимо, отлично перенёс суровую зиму на гольцах, поедая питательный ягель на выдувах. И не понимает, что идёт к человеку. Улю воспринимает за пень или сломанное дерево. А костёр горит в густой подсаде пихтача курослепа. Прошёл ещё несколько шагов, вдруг резко остановился, закрутил ушами, вытянул голову. Услышал храп Кости. Вот он, исключительный момент, когда можно стрелять в шею. Но в руках девушки ничего нет. Значит, зверю повезло.

Сокжой с шумом втягивает воздух, пытается поймать запах, смотрит точно на колку, но ничего не может понять. Быстро бегут секунды. Неудержимое время летит пулей. Наконец-то, не выдержав, Уля резко взмахнула руками, крикнула, напугала зверя. Реакция оленя была молниеносной. Как сработавшая пружина капкана, в одно мгновение он развернулся на месте и в два прыжка растаял в спасительной чаще. Ещё долго были слышны его торопливый бег, хруст ломаемых кустов и веток под напором грузного тела да пугливое рюханье от неожиданной встречи. «Теперь попрёт перевалы мерить. Нескоро остановишь. Ноги как у марала, а сердце заячье…» — подумала Уля, долго вслушиваясь в приглушенный топот убегающего сокжоя.

Когда наконец-то все стихло, убежал сокжой вниз, в глубокий распадок, Уля хотела вернуться к костру, но вдруг замерла на месте. Что это? Где-то далеко говорит ворон: донь-донь-донь. Или колокольчики на шее спешившего учага? А может, шаман Осикта бьёт в бубен? Напряглась всем своим существом, даже сердце остановилось! Собака лает! Там, на востоке, куда ушёл Сергей. Различила глухой голос: Кухта! Далеко, где-то за скалистой гривой. О чем говорит? Зовёт к себе или гонит зверя? Ей помогает Веста. Что это значит: бежать на голос или оставаться на месте, у костра? И какой смысл бежать? Если Кухта и Веста держат зверя, она всё равно ничем не поможет. В то же время Кухта не допустит, чтобы медведь бросился на Сергея, значит, бояться нечего. Тогда лучше всего быть здесь, кормить огонь.

Она вернулась к костру, подбросила дров. Затем посмотрела на Костю: дышит, но хрипит. Может, спит, а может, доходит… Потрогала руки, горячие. А он открыл глаза, слабо посмотрел на неё, приподнял голову, хотел встать сам, но повалился назад на лапник. Ослаб, да и путы не дают. Дала кусочек снега. Он, как и первый раз, стал жадно хватать хрустящую влагу. Проглотил всё, замычал, потребовал ещё. Уля отошла от него. Тогда Костя стал ругаться, грозить, как и в первый раз. Но она слушала не его, а далёкие голоса собак.

А они всё так же далеки. Лают уже довольно долго. Это порождает в душе девушки массу бесконечных догадок. И тут лай прекратился. Так же резко, как и начался. Над перевалом опять наступила тишина, холодная, неопределённая. Однако для Ули это добрый знак. Значит, скоро кто-то придёт.

Её надежды оправдались очень скоро, далеко услышала шаги Сергея. В морозном воздухе по насту они слышны отчетливо. Уля счастливо улыбнулась, представляя встречу. От возбуждения даже напряжённо вытянулась всем телом, стараясь как можно скорее увидеть его. Ждала его, а собак не заметила. Кухта подбежала тихо, сбоку. В нескольких шагах от неё закрутила хвостом, заскулила, довольно облизнулась. На шерсти вокруг пасти тёмные пятна. Уля пригляделась — кровь. Где-то рвала зубами добычу. Но какую?

А вот и Сергей. Быстро вышел на поляну из кедровой колки, торопится к костру. Винтовка перекинута через спину. Под мышкой чернеется что-то большое и громоздкое. Уля вскочила, шагнула навстречу:

— Где ты… Почему так долго?

Он, казалось, не заметил её вопроса, подошёл почти вплотную, посмотрел в глаза, улыбнулся, заговорил:

— Как ты тут? Ещё не спишь? Как Костя, дышит? А я вот глухаря принёс, — бросил ей под ноги краснобрового петуха. — Кухта нашла, облаяла. Молодец, — похвалил собаку. — Скрадывал на луну. Ничего винтовка бьёт, с одного выстрел завалил, а там уже собаки добрались, помогли.

— А я переживала, — тихо сказала она, опустив глаза. — Волновалась, думала, что так долго…

Сергей посмотрел на неё с нескрываемым удивлением, хотел что-то сказать, но промолчал. Она же, поднимая глухаря руками, поинтересовалась о главном:

— Принёс?

— Да! Едва нашёл в россыпи. След плохо видно, пришлось несколько раз тыкаться, то туда, то сюда, — и торжественно, бережно достал из кармана спичечный коробок. В нём несколько мороженых ягодок волчьего лыка. — Вот, не растаяли. А как давать ему? И сколько?

Уля призадумалась. Да, затолкать Косте ягоды в рот — проблема. Он их просто выплюнет, потому что они горькие, противные. Однако тут же нашлась:

— Он пить хочет, давай со снегом перемешаем.

Отогрели ягоды у костра, раздавили, перемешали вместе с ледяной кашей. Уля хотела раздавить только три ягодки, но Сергей тайно от девушки увеличил дозу, смешал со снегом восемь. Вместе подошли к Косте. Он растолкал его, она поднесла лечебный снег. Безумец жадно, с пересохшими губами схватил влагу и, не разжёвывая, проглотил.