Крючок для Пираньи - Александр Бушков

— Интересная газета?

— Мне нравится.

— А можно узнать, как вас зовут?

— Джин. Джин Бейкер.

— Джин… — задумчиво произнес Мазур. — Имя красивое, новам, по-моему, больше подходит «Джен». Сам не знаю, отчего мне это в головувзбрело…

— А вы?

— Простите?

— А вас каким ветром сюда занесло?

«Девочка слегка опамятовалась, — понял Мазур. — Она всегдабыла не из робких. Не похоже, чтобы боялась. Удивлена, конечно, в меруошарашена, но страха не просматривается… Легально здесь, выходит? Но какогочерта тут понадобилось ФБР?»

— Я здесь работаю, — сказал он. — На гидрографическомсудне.

— А можно узнать, как вас зовут?

— Микушевич, — сказал он.

— Это имя или фамилия?

— Фамилия, — сказал Мазур. — А имя — Владимир.

— Владимир… — задумчиво произнесла она. — Имя красивое,но вам по-моему, больше подходит «Кирилл». Сама не знаю, отчего мне это вголову взбрело…

— Вот теперь я вижу, что напрасно решил, будто у васкакие-то проблемы… — ухмыльнулся Мазур. — Но сначала…

Его довольно бесцеремонно похлопали по плечу. Сердитообернувшись, Мазур увидел мрачно-грозного милицейского лейтенанта. Обнаружил,что Кацуба, стоя, расплачивается с официанткой.

— В чем дело? — спросил Мазур, отнюдь невозрадовавшийся появлению нового лица — беседа начинала принимать интересныйоборот.

— Гражданин Микушевич?

— Ну.

— Пройдемте.

— Куда?

— Пройдемте, — веско повторил лейтенант свою магическуюформулу. — Вон, начальник ваш уже собрался…

— Извините, мисс Бейкер, — сказал Мазур насколько могнепринужденно. — У меня внезапно обнаружились срочные дела… но я надеюсь, мыеще увидимся?

Она холодно кивнула с видом английской королевы, к которой вокно Букингемского дворца заглянули два ханыги и принялись просить штопор:

— Возможно, мистер Микушевич…

* * *

…Насильственная смерть всегда нелепа и тягостна. Особеннокогда она внезапно настигает тех, кого ты час назад видел живым и веселым. Тутуж душа переворачивается вовсе мучительно…

Они так и лежали рядышком на грязноватом брезенте, которыйкто-то догадался подстелить на бетонный пол морга, — Света, чьей настоящейфамилии Мазур так и не знал, в распахнутом модном плаще, вишневом платье ипестром шарфике, и здоровяк Гриша-Нептун, на которого людям непривычным лучшебыло не смотреть, — попавшая в затылок пуля проделала выходное отверстие понижеглаз… Лицо Светы, удивительно спокойное — так бывает с настигнутыми пулейнеожиданно и умершими мгновенно, — оказалось нетронутым, ей прилетело под левуюлопатку, в сердце, и на вишневом пятно крови казалось попросту темным.

— Ну, и какие у вас будут соображения? — начальникместного угро, тот самый здоровенный капитан Жечкин, уставился на Кацубу безвсякой приязни.

Бородатенький интеллигент, потрясенный увиденным допоследней степени растерянности, жалко и беспомощно пожал плечами:

— Какие тут соображения… простите… — он старательноподавил приступ рвоты. — Можно, мы отсюда уйдем?

— Ну, давайте, — капитан первым вышел в мрачныйпрохладный коридор. Где-то поблизости бубнили два пьяных голоса — здешниеработнички (Мазур не помнил, как они называются) выясняли какой-то неотложныйпроизводственный вопрос, спорили, чья очередь что-то там делать. У входнойдвери торчали два сержанта, откровенно дожидаясь, когда им разрешат отсюдаубраться.

— Какие же тут соображения… — промямлил Кацуба. — Ктоее так?

Капитан смотрел на него исподлобья, Мазура он словно бы и незамечал.

— Ищем, гражданин Проценко, ищем… Вы опознали тогочеловека?

— Господи, да у него и лица-то нет…

— А такая фамилия — Соловаров — вам что-нибудь говорит?

— Впервые слышу.

— А — Нептун?

— Ну… морской бог…

— Что она делала на улице во втором часу ночи?

— Представления не имею, — убитым голосом созналсяКацуба. — Вы поймите, она, собственно, к моей группе отношения и не имела,просто поехала с нами, как журналистка… Где она бывала, с кем знакомилась, немое дело…

— Значит, никаких соображений у вас нет?

— Помилуйте, какие соображения? Ужас, что же это…Сначала Роберт, теперь она… Ограбили?

— Насколько я помню, покойного Шишкодремова никто неграбил, — сказал капитан. — А что до гражданки Шваровой… Знаете, никто ведь неслышал выстрелов. С глушаком был стволик-то, скорее всего… Так-таки вам мне инечего сказать, Михаил Иванович?

— Решительно не представляю…

— А вам?

Мазур пожал плечами.

— Мешков! — позвал капитан одного из сержантов. —Отвези назад в гостиницу… этих. Чтобы новых трупов не было. А утречком, МихаилИванович, уж будьте ласковы, оторвите время от ученых трудов, зайдите ко мне.Полагается с вас показания снять, такой порядок…

Он смотрел с неприязнью, которой ничуть не собиралсяскрывать. Мазур, чувствуя себя скверно, торопливо направился следом за майором,спеша уйти и от здешнего запаха, и от вынужденного их терпеть (теперь в этомнет сомнений) капитана, не склонного, однако, проявлять хоть минимумдружелюбия, и от мертвой женщины, с которой провел ночь по обязанности, но всеравно сердце щемит от смертной тоски…

Сержант, простяга, ни о чем таком не подозревал — всю дорогудо гостиницы просвещал их, рассказал, каким крутым был покойный Нептун (не безнекоторой завистливой горделивости болтал, словно хвастался городскойдостопримечательностью), гадал, что же теперь будет, известно ведь, что святоместо пусто не бывает… Они молчали в тряпочку, отделываясь междометиями.

Словоохотливый сержант укатил, оставив их возле входа. Изресторана все еще доносилась музыка, там догуливали.

— Ну, хватит, — щеря зубы, тихо сказал Кацуба. —Готовься. Завтра утречком делаю наш ход…

— Какой?

— Тряхнем слухачей, — сказал майор. — Светка же давновычислила, где они обосновались. Прямо над твоим номером, чтобы далеко неходить. Посмотрим, если будут дома, подержим за вымя… Пора и мне обидеться…

— А начальство? Как посмотрит на такой оборот?

— Не тушуйся, — грубовато сказал Кацуба. — Мне виднее,когда следует просить санкцию, а когда и самому… Пошли.

За стойкой никого не было. Оглядевшись, Мазур увидел в углуприотворенную дверь, откуда падал лучик света, направился туда. Издали услышалвсхлипывания.