Спор о соли и железе (Янь те лунь) - Хуань Куань

повара]», а Боли [Си] искал [расположения] князя (гун) Му, кормя быков [в качестве погонщика]; вначале они беспринципно подлаживались [к своим государям] и только после того, как заслужили их доверие, [смогли] дать им [положение] гегемона и царя[1213]. Если поступать так, каким советам не последуют и какой путь не осуществят [правители]? Поэтому, когда государь [области] Шан «убеждал князя (гун) Сяо, говоря о пути истинного царя», тот не использовал его на службе; когда же [государь области Шан стал убеждать его], говоря о пути, [позволяющем] «сделать государство сильным», то в конце концов благодаря этому [получил возможность] совершить свои подвиги[1214]. Когда Цзоу-цзы домогался [расположения] правителей своего века, говоря о методах конфуцианских ученых, то не был использован на службе; когда же [он стал домогаться их расположения] при помощи рассуждений об изменениях и превращениях [темного и светлого начал и о цикле смены у власти великих совершенных мудрецов, который] «начинается и кончается [вновь и вновь]», то этим в конце концов прославил свое имя[1215]. Поэтому если лошадь пробегает тысячу ли, она не обязательно [родом из земель] варваров ху и [округа] Дай[1216]; если ученый высоко ценится за совершенные подвиги, он не обязательно [знает толк в конфуцианских] писаниях[1217]. Мэн Кэ придерживался старых методов, не понимал того, что было настоятельно необходимо в его век, поэтому «оказался в трудном положении в [государствах] Лян и Сун, [где его не взяли на службу]»[1218]; Кун-цзы мог быть прямым, но не мог быть гибким, поэтому голодал в Лицю, [где его окружили, чтобы не дать ему получить должность][1219]. Ныне конфуцианские ученые позднего поколения усердствуют, [развивая] внутреннюю духовную силу, время от времени терпят нужду и нехватку, высказывают мнение, что, если не [поступать] в соответствии с этим, [ничего] не выйдет[1220]. Начиная с [воцарения] дома Чжоу, за тысячу с лишним лет [в нем] были только [образцовые цари] Вэнь, У, Чэн и Кан[1221]; если [конфуцианские ученые] говорят [о ком-нибудь], то непременно, сверяясь с [прошлым, сопоставляют с] одним из этих [царей]; взяв за образец того, с кем не в состоянии сравниться, восхваляют его, подобно тому как хромой может [с восторгом] говорить о далеком [пути], но не может пройти его. У совершенномудрых людей «разные дороги», но они «приходят к тому же»[1222], кто идет, кто останавливается, но их устремления едины. Хоть государь [области] Шан переменил законы и изменил наставления, его стремления заключались в том, чтобы «сделать государство сильным» и «принести пользу простолюдинам»[1223]. Цзоу-цзы создал методы изменений и превращений и также пришел к «человеколюбию и справедливости»[1224]. Чжайский Чжун «унижал и умалял себя и таким образом осуществил непостоянную [меру], приспособленную к обстоятельствам»; это было ко времени[1225]. Поэтому «[ценой] малой кривизны [добиться] великой прямизны — вот как поступает благородный муж»[1226]. Ныне [скажу:] если, [обладая] ограниченностью низких людей, придерживаться [лишь] одного пути и усвоить намерения учителя Вэя, [который довел верность слову до нелепости][1227], то не стоит [с одобрением] говорить о том, как [князь (гун)} Вэнь [государства] Цзинь обманул удельных правителей, чтобы воздать почет дому Чжоу, и не стоит восхвалять то, как Гуань Чжун принял на себя стыд и позор [тюремного заключения], чтобы «сохранить [владения], которые погибали»[1228]».

Знаток писаний сказал:

«Когда И Инь домогался [расположения] Тана, он распознал в нем совершенномудрого правителя; когда Боли [Си] примкнул к [князю] Цинь, он распознал в нем мудрого государя. [Эти] два достопочтенных господина сумели распознать [будущего] гегемона и [будущего] царя, их планы издавна оформились у них [в груди], они не были [людьми], которые ничего не понимают, и «поэтому [не] решали дела бестолково»[1229]. Кун-цзы сказал: «Если названия не исправлены, то речь не следует [принципам вещей]; если речь не следует [принципам вещей], то дела не будут выполнены»[1230]. Как же [можно считать], что они «беспринципно подлаживались [к своим государям]» и благодаря этому сумели сделать их «гегемоном и царем»?[1231] Благородный муж действует, держась внутренней духовной силы и придерживаясь справедливости, поэтому «он [даже] в спешке непременно при них, [даже] в опасности непременно при них»[1232]. Мэн-цзы сказал: «Если кто пребывает при нынешнем дворе и не изменяет его обычаев, то, [даже когда] достигнет положения [правителя, способного выставить] тысячу боевых колесниц, не в состоянии будет находиться [на престоле и] одного дня»[1233]. Лучше уж [человеку] жить в бедности и голоде в узком переулке; как может он, изменившись, следовать обычаям заурядных и вульгарных [людей]?[1234] Когда Хэ-лу убил царя Ляо, царевич Чжа, «удалившись, отправился в Яньлин и до конца жизни не приезжал в столицу У»[1235]. Когда князь (гун) Лу убил Цзы-чи, Шу-мянь, уйдя в отставку, стал жить, скрывшись [от мира], и перестал кормиться его жалованьем[1236]. Нанести ущерб долгу, чтобы получить почетное положение, и [избрать] кривой путь, чтобы снискать милостивое отношение[1237], — так не поступают [люди, готовые] умереть, отдавая [свои силы на благо другим]. Я слыхал, что когда правый путь не осуществляется, то [благородный муж] уходит в отставку, отказавшись от службы, но еще не слыхал, что он [избирает] кривой путь, домогаясь милостивого отношения».

Императорский секретарь сказал:

«В «Обсужденных изречениях» говорится: «Если кто лично делает дурные [дела], благородный муж не приезжает к нему [в государство]»[1238]. Есть такие слова, да [люди] не в состоянии следовать им в поступках. [Вельможи] по фамилии Цзи [в княжестве Лу] действовали вразрез с истинными путем, изгнали тамошнего государя, узурпировали тамошнее правление, а Жань Цю и Чжун Ю были их сановниками[1239]. По нормам поведения, «мужчины и женщины не дают и не получают [вещи, соприкасаясь руками], не обмениваются кубками с опьяняющим напитком, [поднося их друг другу]»[1240]; а когда Кун-цзы направился в [государство] Вэй, то воспользовался [помощью] любимого [государева] сановника Ми Цзы-ся, чтобы посетить супругу [удельного правителя] Вэй, отчего «Цзы-лу был недоволен». [Ми] Цзы-ся был угодливый сановник, и то, что учитель воспользовался его [помощью], не [соответствовало] правому [пути]; мужчины и женщины не общаются, и то, что Кун-«цзы посетил Нань-цзы», не [соответствовало] нормам поведения[1241]. «Нормы поведения и справедливость исходили от»[1242] [мудреца] по фамилии Кун, и при этом он «нанес ущерб» [прямому] пути, «домогаясь милостивого отношения»; как это совместимо с [вашими словами о благородном муже], что он «уходит