Путешествие на тот свет. Иллюстрации Гюстава Доре - Владимир Кунин

— Про что песня, Тимур Петрович? — шепотом спросил Валерик.

— Про Ваську Котова, — коротко сказал Тимур.

А в это время...

Какая поразительно универсальная форма смены действий, происходящих одновременно!

А в это время Таня Закревская шла по пустынному коридору команды судна к своей каюте.

На посещение этих коридоров пассажирами было наложено строжайшее табу. Также как и любой член команды не имел ни малейшего права появляться в коридорах пассажирских кают любого класса. За исключением, конечно, тех, кому это было положено по исполняемой работе...

Таня дошла до двери с табличкой «Шеф бюро информации и перевода Т. Закревская», открыла ее в тесный уют своего уже привычного, многомесячного пристанища, щелкнула кнопкой включения света и...

Первое, что она увидела, — это была маленькая кудлатая собачонка, с которой Таня еще утром, в самом начале жаркого тропического дня, так долго и нежно переглядывалась, стоя у витрины собачьего магазина!..

Собачка сидела на Таниной постели, пристегнутая тонким, изящным поводком к кронштейну прикроватного столика. На ошейнике у собачки висел прозрачный мешочек с ее собачьими документами.

Таня охнула, счастливо всплеснула руками и бросилась к собачке.

Песик в полном восторге рванулся к Тане...

* * *

... Спустя четыре года, в Санкт-Петербурге, Сергей Александрович Мартов смог познакомиться с этим «песиком». Он весил килограммов на пятнадцать больше своей хозяйки. Когда же, играя, «песик» вставал на задние лапы, а передние клал на плечи Тимура Петровича, то его голова возвышалась над головой Тимура, стоящего в полный рост, еще сантиметров на десять. А доктор Ивлев был хорошего роста!..

И пусть будущие редакторы, издатели и, что самое важное, будущие читатели простят автора С.А.Мартова за два предыдущих эпизода, один из которых излучает староогоньковскую соцблагостность, а второй — непозволительный сегодня сентиментализм.

Однако обе эти истории Мартов получил, как говорится, из первых рук. И не обратить внимания на них было бы равносильно предательству очень симпатичных ему людей.

Тем более что если и в дальнейшем следовать тому плану, который Сергей Александрович составил себе в самом начале работы над рукописью, то сейчас, сразу же после приторно-рождественской истории из детской жизни этого песика, должен был бы идти эпизод, крайне далекий от какого бы то ни было сентиментализма и благостности...

* * *

... В этой ближневосточной стране никогда не бывает зимы и нет никакого почтения к элементарным правилам уличного движения...

В этой стране все пестро и солнечно, и большая судовладельческая компания, расположенная в самом центре столицы этой страны, сегодня замерла в тревожном ожидании.

Владелец этой компании, хорошо известной в морском туристическом мире, сейчас проводит очень важные и очень секретные переговоры с человеком, прилетевшим специально для этих переговоров на своем собственном самолете совершенно неизвестно откуда...

Именно на владельца этой компании работают бывший судоводитель Стенли Уоррен и его партнер по последней операции — Чарльз Беляуэр.

Правда, Чарли, он же Фархад Беляллитдин, больше работает на человека, прилетевшего на своем самолете. Но об этом знают только двое — сам Чарли и тот тип со своим самолетом. Маленький, толстенький, остроумный и очень жесткий человек по имени Отто Фриш...

И если первая встреча главы компании, седовласого восточного красавца, и крестного отца специального международного гангстерского синдиката мистера Фриша проходила в присутствии их сотрудников Стенли Уоррена и Чарли, то сегодняшние переговоры шли с глазу на глаз.

— По всей вероятности, нам с вами придется пересмотреть наш первоначальный проект договора, — говорил Фриш, сидя в глубоком розовом кресле и болтая короткими ножками. — В ходе подготовки к акции мы были вынуждены ликвидировать одного случайно возникшего свидетеля. А теперь мы получили записи телефонных разговоров, которые наверняка потребуют еще не одной ликвидации. А каждая ликвидация — это деньги...

Глава ближневосточной судовой компании был неприятно удивлен:

— Я полагал, что это все входит в основную сумму нашего договора.

Фриш улыбнулся ему, как ребенку, сказавшему глупость:

— Если вы внимательно просмотрите контракт, то убедитесь в своей ошибке. Подозреваю, что с проблемой ликвидации мы столкнемся еще не один раз. Рекомендую вам заранее заложить это в смету. Все уточнения — по окончании акции. Гарантирую вам, что эта проблема больше не возникнет, ряд сумм будет вычтен из нашего гонорара и возвращен вам.

Глава судовладельческой компании откинулся на спинку своего кресла и, перебирая четки стоимостью в небольшой современный океанский катер, спросил у Фриша:

— Послушайте, Фриш... я могу задать вам один не очень скромный вопрос?

— Ради всего святого! Причем я вам гарантирую, что свой ответ я не поставлю в счет, который предъявлю вам сразу же после проделанной нами работы, — рассмеялся Фриш и радостно поболтал коротенькими ножками. — Я весь внимание!

— Скажите мне, пожалуйста, а вас самого хоть немного не волнует религиозно-политический аспект этого дела? Насколько мне стало известно, в вас есть и капли мусульманской крови тоже...

— Тевтонской неизмеримо больше! — предупредил Фриш. — Я же еще при первом разговоре с вами пытался объяснить свое отношение ко всему тому, что вы называете религиозно-политическим аспектом. Так вот... заранее прошу простить меня. Ваши террористические организации во славу некой высосанной из пальца религиозной идеи, прикрываясь именем Аллаха, ежедневно совершают целый ряд идиотских поступков с этими шахидами-самоубийцами, взрывами домов, кафе, переполненных автобусов... И я совсем не убежден, что если бы Аллах существовал в действительности, то был бы в восторге от всего этого. Запомните, мой дорогой друг, мы к вам не имеем никакого отношения! Я уже, кажется, говорил, что не испытываю ни религиозной, ни политической, ни национальной неприязни ни к кому на свете. Симпатий не испытываю тоже. Моя фирма — предприятие чисто коммерческое. Как, впрочем, надеюсь, и ваша тоже...

— Но, помогая мне в проведении именно этой акции, вы, таким образом... — попытался возразить седовласый красавец, но Фриш тут же бесцеремонно его перебил.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Фриш тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Может быть, некоторые приемы работы моей фирмы и напоминают действия ваших организаций, но в нашем деле, как и в музыке, есть всего лишь семь нот. Когда эти семь нот попадают в руки Штрауса или Чайковского — это гениально! Когда эти же семь нот своими грязными лапами хватают сегодняшние бездарности...

Но договорить Фришу не удалось. В свою очередь, глава судовладельческой компании оскорбленно его прервал: