Дороже всех сокровищ - Вирджиния Браун

Джордан нежно коснулся губами губ Жоли. Она не двигалась, дыхание словно замерло в груди. Ей хотелось, чтобы этот миг длился вечно, чтобы их губы никогда не разъединялись.

Джордан нежно придерживал руками голову Жоли на весу, касаясь горячим влажным языком мочки ее уха. От этих волнующих прикосновений у Жоли закружилась голова.

Рубашка на Джордане была расстегнута, и Жоли стала нежно гладить его мускулистую, покрытую шелковистым пушком грудь. Джордан своим сильным и грациозным телом напоминал Жоли дикую степную кошку. Жоли знала каждую клеточку этого тела, каждый шрам, каждую царапину и все равно всякий раз, прикасаясь к нему, будто узнавала заново.

«C'est magnifique!» – подумала она, сама не зная почему, по-французски. Не будучи до конца уверена, что понравится Джордану, а что нет, Жоли чувствовала себя в постели с ним скованной и неуверенной.

– Так, Жоли, так, вот здесь, родная… так, хорошо! – шептал ей на ухо Джордан, помогая преодолеть смущение и робость.

Теплое дыхание щекотало щеку, а ободряющие слова вселяли уверенность. Ей приятно было осознавать, что она способна доставить Джордану такое же наслаждение, как и он ей. Ощущения, рожденные близостью с ним, до сих пор не утратили своей новизны и остроты. Всякий раз они приводили ее в восторг.

Жоли и не заметила, как они с Джорданом освободились от одежды.

Сильные руки ласкали ее тело, доводя до исступления. Она желала его каждой клеточкой. Пальцы Джордана скользили по ложбинке ее спины, задержались на ягодицах, немного сжав их, скользнули по бедрам и снова коснулись груди.

– Твое тело дышит любовью, – прошептал он.

– Любовью? Ты говоришь в прямом смысле, Жордан, или это всего лишь метафора?

– Я смотрю, – улыбнулся он, – твой английский стал значительно лучше, если ты уже можешь различать такие тонкости! Во всех смыслах, Жоли, – в прямом и в переносном. Да, вот так, поцелуй меня, родная… Я когда-нибудь говорил тебе, что твои губы слаще меда?

– Ты давно уже этого мне не говорил. – Длинные, словно крылья орла, ресницы отбрасывали на лицо Жоли загадочные тени, а на широких скулах, словно жемчужинки, выступили капельки пота.

Рука Джордана потянулась к низу ее живота, к поросли жестковатых кудрявых волос, к нежным складкам… У Жоли перехватило дыхание, с губ слетел тихий сладостный стон. Чтобы не стонать громче, она закусила нижнюю губу и нежно обхватила пальцами орудие Джордана. Он издал глухое рычание и впился поцелуем в ее губы.

– Я хочу тебя, Жордан, – прошептала она, когда их губы разъединились. – Прямо сейчас.

Джордан слегка приподнялся на руках, а Жоли обхватила его руками за плечи и устроилась поудобнее, чтобы впустить его. Через мгновение он уже был внутри.

Жоли казалось, что ее подхватил бурный речной поток и она не в силах ему сопротивляться. В детстве ей приходилось купаться в бурных горных реках, и ее теперешние ощущения воскресили в памяти эти почти забытые детские воспоминания.

Жоли двигалась в одном ритме с Джорданом, стараясь, достичь пика ощущений одновременно с ним. Наконец, когда сладкая мука уже казалась Жоли запредельной, Джордан взорвался, и Жоли ответила тем же.

Потом они еще долго лежали рядом, не в силах пошевельнуться – не столько из-за усталости, сколько из нежелания разрушать гармонию. Ощущения внешнего мира, казалось, медленно, постепенно возвращались к ним – далекий вой койота, крики ночного ястреба, сопение копошившегося где-то неподалеку барсука… Все эти звуки словно сливались в некую ночную симфонию, гармонию окружающего мира.

– Здорово, не правда ли? – произнес Джордан в самое ухо Жоли, приятно щекоча ее своим дыханием.

– Да, здорово, – слегка кивнула она, прижимаясь к нему еще ближе. – Мы с тобой как койот и барсук, – тихо смеясь, проговорила Жоли и нежно погладила Джордана по груди.

– Койот и барсук? – удивленно спросил он.

– Ты что, не знаешь, что койот и барсук обычно путешествуют по пустыне вместе? Койот быстрый, проворный, зоркий, глаза и уши у него всегда начеку. Барсук медленный, неповоротливый, но зато у него острые, опасные когти. Барсук хорошо чует норы мышей и луговых собачек. Он разрывает их и выгоняет обитателей из нор, а ловкий койот ловит их, а потом они делят добычу.

– Не уверен, что это на самом деле так, больше похоже на легенду. И кто из нас барсук, а кто койот?

– Барсук – это я. Я двигаюсь медленно, но зато уверенно, если знаю, что рядом со мной ты – койот, который позаботится о нас обоих. – Подняв голову, Жоли посмотрела на Джордана. – Теперь, я думаю, ты понял?

– Понял. У тебя очень необычные метафоры, Жоли.

– Что это значит? – с интересом взглянув на Джордана, спросила девушка.

– Это значит, что твои сравнения не каждый поймет. А теперь, если мы хотим все-таки поспать, лучше сделать это сейчас – иначе утром будем как вареные.

– Не такая уж большая цена за удовольствие, которое ты доставил мне.

Джордан лежал молча. Впервые он всерьез задумался о том, как сильна на самом деле любовь Жоли. Но какое будущее их ждет? Что он скажет сестре и ее мужу? Им, не раз пережившим нападения индейцев, потерявшим в этих стычках много друзей, , наверняка покажется странным, что Джордан, сам никогда не скрывавший, что не питает особых симпатий к индейцам, вдруг остановил свой выбор на молоденькой девушке-апачи. Как они посмотрят на него, зная, что Джордан потерял весь свой отряд в битве с соплеменниками Жоли? Не есть ли это предательство прежних идеалов.

Ущелья гор Сан-Андрес поросли низкорослыми колючими кустарниками, густыми, по пояс, травами, кедрами. Растения привлекали насекомых, насекомые птиц, те, в свою очередь, мелких хищников, испражнения которых служили удобрением растениям, – вечный круговорот природы.

– Не понимаю, – пробормотал себе под нос Эймос, не обращаясь к кому-либо конкретно, – почему мы здесь не встретили никаких животных? Казалось бы, уж здесь-то для них раздолье – и вода чище, и трава зеленее… Уж не знак ли это какой-нибудь новой беды?

– Не хочешь ли ты сказать, Эймос, – усмехнулся Гриффин, – что всерьез веришь в эти суеверия? – Он потянул идущего впереди мула за поводья, обводя его – а за ним весь караван – вокруг большого камня. – Животные просто попрятались, почувствовав, что идем мы. Мы же не индейцы – не умеем передвигаться бесшумно!

Слух Гриффина вдруг уловил тихий девичий смех.

– Я хотел сказать – не все из нас индейцы, – поправил он сам себя.

– Все равно меня не покидает чувство, что это дурное знамение, – продолжал настаивать на своем негр. – Это уже не в первый раз. Вчера ночью я, например, видел какие-то непонятные огни на небе…

– Огни на небе? – усмехнулся Джордан. – Ты что, никогда не видел звезд?