Сетерра. 3. Зенит затмения - Диана Ибрагимова

Грудь сдавливало и нестерпимо хотелось дышать. Нико зажмурился, чувствуя, что больше не может выдержать. Астре велел сидеть, даже если кончится воздух, даже если он начнет захлебываться. Как порченый собирался спасти принца? Один, без рук и ног? Он, конечно, не собирался. Он не собирался.

Нико не почувствовал гнева. Он уже тонул однажды и знал, что это мучительно, но недолго. Агония продлится всего минуту. Принц зажмурился, выпустил воздух и судорожно вздохнул, открывая путь грязной воде. Но воды не было! Нико распахнул глаза и понял, что дышит воздухом. Зная, что Астре не выдержит долго и что его тело умирает, принц быстро наполнил легкие, оттолкнулся от скользкого дна и всплыл на поверхность. Ему померещился огромный белый сом впереди и захотелось обернуться: не поднимаются ли следом разбитые статуи? Но там ничего не было, кроме темноты.

Принц выбрался из бассейна, жадно хватая ртом воздух, и распластался на каменных плитах.

– Дурак, – сказал он. – Поберег бы себя. Зачем от тела ушел так далеко?

– Всего три метра, – сказал калека. – Ненадолго я могу. Тебе получше?

Нико шумно вздохнул, глядя в черный потолок, и шепнул:

– Да. Только я теперь воняю.

Грязная вода смыла темные мысли, и принцу стало легче от осознания, что Астре все еще верит в него.

ТАКАЛАМ

ПУТЕВОЙ ДНЕВНИК

Прошло примерно полвека от начала рождения порченых, когда черное солнце решило создать еще одних измененных, которые стали бы проводниками между затменниками и обычными людьми. Объяснили, для чего нужна Цель и почему детей жестокого светила нужно ставить себе в пример.

Так появились примали.

Люди падки на всевозможные чудеса, мифы и колдунов, поэтому прималей решили наделить умениями черного солнца, дабы мы тоже знали состав любой частицы и могли менять материю. Это сделало бы нас волшебниками, шаманами, которым люди так охотно верят. Но для воплощения задумки пришлось внедрить в сознание измененных память о прошлом планеты и множество информации, которую человеческий мозг не способен удержать.

Дабы примали не сходили с ума, ее скрыли в подсознании, как в хранилище, с тем чтобы по мере взросления она начала пробуждаться. Примали должны были самостоятельно развивать доступ к памяти, но так вышло, что большинство не стремилось расшифровывать сны и объяснять свою тягу к порченым. Я был одним из немногих, кто шел наперерез этому устоявшемуся явлению, наверное, из-за моего правдолюбия, образованности и достатка, благодаря которым я мог проводить много времени в размышлениях, вместо того чтобы думать, как заработать на кусок хлеба. Вот почему это существо заинтересовалось моей судьбой, еще когда я был ребенком. Но мой талант прималя был невелик, так что существу в итоге пришлось-таки вмешаться.

Вспомнив мои заметки, я спросил его:

– Почему силы прималей разнятся? Почему на Большой Косе или на Руссиве они сильны, как никогда, а в Соаху слабы и порой не знают о своих талантах?

– Кое-что зависит от генов, – ответило существо. – Но в основном эти различия обусловлены поведением самих людей. Отношением их к порченым и прималям. На Большой Косе затменников всегда жестоко уничтожали, поэтому тамошние колдуны владеют бо́льшим талантом, нежели остальные. Этот талант должен помогать им спасать порченых. И потому на таком крохотном клочке суши, как Таос, где затменников убивают во младенчестве, рождается столько сильных прималей. А в Росине ведунов ненавидят и гонят. И там сила нужна им для спасения себя самих. В большинстве западных стран к порченым относятся терпимо, вот почему тамошние примали не особенно талантливы.

– Я родился на Большой Косе! – взбунтовался я тогда. – Так почему же мой талант настолько крохотный?

– Потому что ты прежде всего затменник, – сказало существо. – В первые десятилетия наблюдалось четкое деление на порченых и прималей, но со временем связи между людьми привели к тому, что в одного ребенка могли попасть и гены затменника, и гены колдуна. Притом почти всегда талант прималя оказывается крохотным. Очень и очень редки случаи, когда порченые обладали бы сколько-нибудь значимой частью силы прималей. Но и такое порой случается. Карима была одной из таких редкостей.

* * *

Материк Террай, государство Соаху, г. Падур, 7-й трид 1020 г. от р. ч. с.

С Летучими мышами, честное слово, приятно было иметь дело. Попав в руки Чинуша и прекрасно зная о его способностях к допросам, они не сопротивлялись и не пытались увильнуть, а выкладывали все, что знали, в обмен на быструю смерть.

За четверть трида пес, как отныне называл себя Чинуш, выловил и убил троих приближенных наместника, но так и не напал на след Нико. Говорили, что Тавар выдвинул ему ультиматум и приказал явиться во дворец, а поскольку Чинушу не было туда хода, решение оставалось одно – ждать Нико в Падуре.

Ведь эта бестолочь обязательно придет. Мыши рассказали ему грязные подробности расправы над Седьмым и его женой. Принц просто не мог не отомстить. Тавар, в свою очередь, не собирался убивать Нико в тихом обществе своих приспешников. Он хотел унизить его на весь Падур, как обманщика, чтобы в будущем ни у кого не возникло желания притвориться наследником Седьмого и поднять народное восстание. Датой казни Тавар назначил День Жертвоприношений. Кажется, его это забавляло.

Узнав о планах мастера, Чинуш остался в городе и восьмого числа, как только сошло затмение, явился на площадь, в центр Падура, от обилия людей в пестрых одеждах похожий на котел с кипящей радугой.

После черных суток все собрались и высыпали из домов очень быстро, и уже в шестом часу вечера улицы заполонили палатки, торговцы, факиры и кудесники всех мастей. Завтра ожидалось солнцестояние – День Живых – священный праздник Соаху. А перед ним все спешили принести жертву Дервишу, поэтому наибольшая толкотня была возле Храма, а уже выйдя оттуда, люди расходились веселиться.