Кошка в объятиях тьмы - Жанна Лебедева

— Смогу, — с готовностью закивал Ильсир.

— Так, — продолжил Христи, когда нехитрый маневр с невидимостью был успешно произведен. Демон и человек-пес вошли внутрь. — Вот план клиники. На первом этаже консультация, на втором — отделение патологии, на третьем — родовые, на четвертом — послеродовые палаты.

— Все это очень жутко звучит и не говорит мне ни о чем конкретном, — трусливо пожаловался демон.

— Чего тут непонятного? На нижних этажах беременные женщины, на верхних — новорожденные дети.

— Только не дети, — вытаращив глаза, замахал руками Ильсир, — я их опасаюсь, а вот женщины — это мое, это всегда пожалуйста!

— Ясно, — сделал решительный вывод Христи. — Значит, так: я обыскиваю четвертый этаж и первый, может, смогу учуять чего в подвале, а ты — второй и третий.

На этом они разошлись. Христи несколько раз пробежался по первому этажу, обнюхал все укромные уголки, даже в подвал спустился — все тщетно. Решив попытать удачу на четвертом этаже, он поспешил туда. Безрезультатно порыскав между палатами, он заглянул в просторный светлый зал, где мирно посапывали приготовленные для обследования новорожденные. Там, между двумя каталками прямо на полу сидел Ильсир. По его каменному лицу и стеклянным глазам человек-пес понял — с демоном что-то случилось. Что-то страшное!

— Эй, ты! Чего произошло? — Христи присел рядом и грубовато тряхнул Ильсира за плечо. Тот медленно повернулся и пояснил дрожащим голосом:

— Там…

— Что там?

— Там, на третьем этаже я такое видел… такое… если бы я знал, что люди ТАК на свет появляются… лучше бы я этого никогда не видел и не знал!

— А ну, хватит ныть! — грозно рыкнул на демона Христи. — Соберись и будь мужиком! Подумаешь, увидел, как бабы детей рожают! Да я сто раз сам лично эти роды принимал, не у людей, конечно, а у коров, собак, животных всяких.

Но Ильсир совсем раскис и потерял былой запал.

— Это ужасное место, тут так жутко, — пожаловался он, — не могу я искать дневник в таких условиях, у меня нервы не железные.

Христи хотел возразить сурово, даже зубы оскалил, готовясь высказать нытику-демону все, что о нем думает, но тот вдруг задрожал мелкой дрожью, изобразив на лице суеверный ужас, и медленно указал Христи за спину:

— Там что-то есть! Что-то кошмарное… огромное…

Возмущенный Ильсировой трусостью, Христи раздраженно обернулся и тут же напрягся, прижав к голове уши. В проходе между детскими каталками воздух уплотнился, пульсировал и искрился. Постепенно стал различим силуэт гигантской тощей собаки, горделиво лежащей на полу. Наконец неясный морок окончательно материализовался в исполинского грейхаунда с исходящей светом головой.

Увидев величественное существо, Христи заинтересованно приподнял одно ухо, а бедный Ильсир весь сжался, решив, что минуты его сочтены. «Не может быть, его нет, он не настоящий», — зажмурив глаза, шептал себе демон. В отличие от Озраэля Ильсир учиться любил и всегда с должным вниманием слушал лекции в бесячьей школе. Не в пример Озраэлю он не бездельничал на «Введении в теорию света» и кропотливо записывал в тетрадке все, что диктовали, — даже имена святых. Конечно, со своим не слишком великим умом Ильсир вряд ли бы вспомнил теперь и четверть тех записей, но святой Гинфорт всплыл в памяти быстро. Этот не признанный церковью святой слыл защитником младенцев, люди веками почитали его, несмотря на официальные запреты. Верный грейхаунд Гинфорт, что защитил от змея маленького сына своего хозяина и был убит за это по ошибке.

— Пощадите меня, пожалуйста, я тут совершенно случайно, — дрожащим голосом попросил Ильсир.

— Зачем пришли? — Челюсти огромной собаки двинулись едва заметно, из пасти и глаз потекли струи света, упали каплями на пол, рассыпаясь по стенам тысячами солнечных зайчиков.

— За дневником Шахматного алхимика, — ответил сохранивший решимость Христи. — Вы поможете нам?

— Помогу, — ответил Гинфорт. Он медленно поднялся, став еще огромнее, занял почти все свободное пространство. Острый хребет коснулся потолка. — В мою обитель вхожи лишь те, кто явился сюда без злых намерений. Им я обычно помогаю.

Кивком пригласив демона и человека-пса следовать за собой, грейхаунд медленно двинулся к выходу из зала. Иногда он останавливался, чтобы поправить одеяльце, сползающее с кого-то из младенцев. Если какой-то ребенок начинал плакать, пес бережно касался носом его лба, и малыш тут же затихал, погружаясь в сладкий спокойный сон.

Наконец все трое покинули зал. Гинфорт открыл в стене проход и углубился в темный тоннель, ведущий в подземную глубь. Грейхаунд шел впереди. Голова его светилась, словно фонарь, позволяя Ильсиру и Христи следовать за ним сквозь непроглядный мрак. В конце пути их ждал дневник — старинная книга. Переплетные крышки из дерева и кожи плотно смыкал стальной замок.

— Забирайте, — кивнул на книгу невероятный провожатый. — Ты, потомок Христофора Псиглавца, и ты, странный демон, решивший сотворить добро. Надеюсь, этот дневник поможет вам в ваших намерениях, ибо они чисты. Теперь идите своей дорогой, а у меня слишком много дел.

Незадолго до всех Ильсировых приключений Алена и Джейк занимались важными делами. Машины из управления должны были прийти с минуты на минуту, поэтому в приюте творился сущий бедлам.

Кроме того, с самого утра на улице назревала буря. Люди нервничали, шумели, толпились, обсуждали — в конце квартала рабочие собирались переносить строительный забор вплотную к не покоренным еще домам. Похоже, жителей планировалось выселять силой. С каждой минутой столпотворение все больше напоминало демонстрацию: в воздух поднимались прибитые к палкам фанерки с лозунгами, призывающими прекратить стройку. Постепенно к растревоженным жителям примыкали люди из соседних кварталов, даже из других районов. Мелькнули камеры и микрофоны — к движению подключились первые СМИ.

— Тяжелый сегодня денек будет, все сразу навалилось: и переезд, и революция, — бормотал под нос Джейк, раскладывая перед собой запыленные конские уздечки для единорогов. — Вот как знал, что пригодятся, хорошо, что купил их тогда с рук.

Алена помогала ему. Человеческий облик не скрывал, напротив, подчеркивал ее безумное волнение. Алхимик, хоть и был занят невообразимой суетой, но все же понял, что с «кошкой» что-то не так.

— Чего такая встревоженная? Случилось что?

Алена вздрогнула, нервно прикусив губу, приблизилась к рыжему вплотную и шепнула ему на ухо:

— Джейк, я, кажется, вспомнила.

— Что конкретно?

— Свою квартиру. Я вспомнила окно и вид из него. — Она понизила голос до едва слышного. — Там был канал, пешеходный мост с круглыми фонарями, а на противоположной стороне ступени, ведущие к самой воде, и скульптура русалки.

— Скульптура русалки? — рассеянно переспросил Джейк.