Новый русский попугай - Наталья Александрова

В старинном особняке князей Беломорско-Балтийскихпроисходила торжественная церемония открытия международной филателистическойвыставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленныепредставители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители ипредставители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видомстоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнутьсяс бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не могпропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.

По залу с озабоченным видом прохаживались представителиохранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.

Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумяпричинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на времяэкспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-тоназывал пять миллионов долларов, кто-то десять, но сумма в любом случае былазначительная.

И второй, хотя на самом деле главной причиной было то, чтооткрытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц ГримландииФердинанд Август.

Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали обэтой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менееинтерес к выставке был обеспечен.

Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных ивполголоса спросил:

— Почему пустили в зал собаку?

Действительно, на одном из самых почетных мест, всего внескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стоялаэлегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Песик был древнеймексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в егожилах текла по меньшей мере кровь личных собак императора Мексики.

— Дело в том, что это… — Охранник перешел нашепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, ноотошел в другой конец зала.

По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналистыоживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.

Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.

В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высокозадрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительноммундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразнымиорденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнатьгримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страницгородских и центральных газет.

По правую руку от Фердинанда Августа шел тоже весьмаизвестный человек, хотя держался он гораздо скромнее. Это был рослый, худощавыймужчина с заметно поредевшими седыми волосами, которого хорошо знали в лицолюбители музыки на всех пяти континентах — выдающийся дирижер ВячеславЛеонардович Томашевский, владелец «Розового Маврикия» и почетный председательфилателистического общества.

Зато человека, который шел слева от принца, знали в лицотолько специалисты. Это был сутулый пожилой мужчина с густыми кустистымибровями и круглыми очками на мясистом носу — выдающийся гримландскийэксперт-филателист, который должен был сегодня, в присутствии прессы и публики,подтвердить подлинность «Маврикия Томашевского».

Эксперт потирал маленькие мягкие ручки и спрашивал удирижера, когда же наконец он увидит его знаменитую марку.

— Вот она! — произнес Томашевский, гордым жестомсчастливого собственника указав на витрину с «Розовым Маврикием».

До этого момента взгляды всех присутствующих были прикованык вошедшим в зал персонам, поэтому никто не заметил, как крошечный песикспрыгнул с рук хозяйки и перебрался поближе к центру зала. Там, внепосредственной близости от витрины с маркой, стоял штатив с укрепленной нанем телекамерой. Камера принадлежала центральному каналу и в данную секундуснимала гримландского принца и его свиту. Песик обежал вокруг штатива, опутавего опоры своим поводком. Провернув эту начальную стадию операции, песик насекунду замер.

— Пуишечка, детка, ко мне! — вполголоса позвалаего хозяйка.

Чихуахуа стремглав бросился на ее голос, изо всех сил дернувза поводок. Штатив покачнулся, накренился, и тяжелая камера с грохотомобрушилась на витрину.

Сверхпрочное стекло, не выдержав удара, пошло трещинами и с жалобнымзвоном разлетелось на куски.

В зале наступила тишина, какая бывает на море перед бурей.

Даже охранники замерли в растерянности, не зная, чтопредпринять в такой неожиданной ситуации. Только какой-то сообразительныйфотограф раз за разом щелкал, снимая последствия происшествия.

И вдруг, когда шеф охраны уже отдавал какие-то приказы,сверху, из-под потолка зала, на разбитую витрину спикировало что-то большое ияркое.

Присутствующие ахнули, придвинулись…

Неопознанный летающий объект оказался большим разноцветнымпопугаем. Приземлившись на край витрины, попугай наклонил голову набок ихриплым пиратским голосом проорал:

— Полундр-ра! На абор-рдаж!

С этими словами он засунул клюв в витрину, схватил бесценнуюмарку и тут же взмыл под потолок.

— Держите попугая! — крикнул начальник охраны,окидывая зал орлиным взором. — Не подпускать его к окнам! Не стрелять!

По своему практическому опыту шеф знал, что стрельба взамкнутом помещении, наполненном людьми, заканчивается очень печально, ипредпочитал все проблемы решать без применения огнестрельного оружия.

В зале началась настоящая кутерьма.

Попугай кругами летал под потолком. На этот раз он молчал,потому что его большой кривой клюв был занят маркой. Охранники носились междупубликой, подскакивая и пытаясь ухватить подлую птицу за хвост. Это былобезнадежное занятие, поскольку потолки в зале были не меньше четырех метров.Журналисты опомнились и теперь вовсю снимали происходящее, понимая, что сталисвидетелями сенсации.

И только крошечный песик, заваривший всю эту кашу, спокойносидел на руках своей хозяйки и взирал на окружающий беспорядок с видом монаха,случайно попавшего на рок-концерт.

— Пуишечка, детка, — озабоченно говорила емухозяйка, — только не бойся, я не дам тебя в обиду! Надо же, а мнеговорили, что здесь вполне приличное место!

Попугай тем временем приземлился на люстру, осторожноположил марку рядом с собой и громко проорал:

— Ур-ра! Кар-рамба! Виктор-рия!

Начальник охраны вполголоса отдавал новые распоряжения.Кто-то из его подчиненных уже тащил из хозяйственной части складнуюметаллическую лестницу. Заметив эти маневры, попугай распахнул крылья, истошновыкрикнул:

— Кар-раул! Окр-ружают! — после чего подхватилмарку и снова пустился в свободный полет.