Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский

могла накормить даже взрослого мужчину. А в-третьих, суп с жареным салом, кусочками рубленой копчёной колбасы, картошечками и чёрным перцем был просто вкусен. Но даже такой вкусный суп съесть весь дева не смогла, уж очень большой была порция.

Объевшись, она вышла из столовой. Солнце уже садилось, но у неё ещё было дело. Серьёзное дело. Ей нужна была связь. Зоя прекрасно понимала, что связаться с братом Тимофеем и братом Аполлинарием ей не удастся. Они только сменят явки и пароли, если она им будет телеграфировать. Братья скорее всего уверены, что она умерла. А в телеграмме им ведь не объяснишь, что она применила и лишний раз испытала на себе новый яд. Яд «аракуке», маленькая порция которого, применённая в экстренной ситуации, может обмануть врага. Не убить человека, который ввёл себе в кровь это зелье, а просто замедлить все физиологические процессы в организме, в том числе дыхание и кровообращение. Так замедлить, что человек почти перестанет дышать и будет определяться окружающими как мёртвый. И его состояние будет подтверждаться его внешним видом и температурой. Ведь его сердце будет в течении нескольких часов делать всего один или два удара в минуту. Может быть, её товарищи знали об этом яде, хоть он и появился в распоряжении Ордена совсем недавно, но разве в телеграмме им объяснишь, что ей пришлось его использовать из-за сложившейся безвыходной ситуации? Мало того, она помнила их псевдонимы и их номера телеграфов, но после её пропажи они больше в тех телеграфных узлах не покажутся и перейдут на новые, запасные имена. Но у неё был ещё один путь; конечно, и там ей не поверят сразу, но именно этим путём она и решила пойти.

Это здесь, в разрозненных германских землях, английские спецслужбы действовали нагло, даже сверхнагло, словно у себя в колониях. А вот, например, на территории Австро-Венгерской империи им было уже не так вольготно, дом Габсбургов, зная повадки господ из Интеллидженс Сервис, не позволял им сильно наглеть, поэтому одним из запасных узлов связи с родиной находился в тихом и уютном Зальцбурге, подальше от разных столиц. Там был телеграф, который принимал телеграммы, передавал их слово в слово ещё на какую-нибудь забытую Богом телеграфную станцию, а уже оттуда информацию отправляли в Россию, в Серпухов, в скромные обители, где многодумные святые отцы обдумывали её и вырабатывали решения, исходя из полученных вестей. На соседней улице был один телеграф, но Зоя, естественно, на него не пошла, даже не заглянула туда. Она прошла пару кварталов, и уже когда стемнело, дева зашла на работающую круглосуточно телеграфную станцию, в этот момент абсолютно безлюдную. И там, прекрасно отдавая себе отчёт, во сколько это ей обойдётся, написала текст телеграммы и передала сонному телеграфисту записку со следующим содержанием:

⠀⠀ ⠀⠀

«Здравствуйте, дорогая тётушка, надеюсь, что здоровье у вас хорошее, лучше, чем у меня. Так как я недавно сильно приболела и оказалась у наших общих знакомых в гостях, но благодаря редкому снадобью, слава Богу, пошла на поправку и покинула их с радостью, хотя они меня очень не хотели отпускать. Теперь же я чувствую себя хорошо. Знакомые наши, которых вы, конечно, знаете, желают видеть меня снова. Но не удивляйтесь, места своего я не покинула, лишь жильё сменила, я всё ещё тут, и на моё присутствие в этих краях есть очень веская причина. И я остаюсь здесь, потому что неожиданно для меня тут открылись новые удивительные возможности, возможности, не воспользоваться которыми я никак не могу. Но об этом как-нибудь потом. Вот только с братьями я не вижусь, так как им, видно, совсем не до меня сейчас; тётушка, уж вы скажите им, что я не уехала, может, ещё их тут увижу, чему буду очень рада. Пишите мне для связи на этот телеграф. Буду ждать.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Ваша любящая племянница Марта Шульц».

⠀⠀ ⠀⠀

Сонный телеграфист даже поморгал глазами, чтобы прийти в себя; он проснулся от такого длинного сообщения.

— Телеграмма в Зальцбург? В таком размере? А вы знаете, фройляйн Марта, сколько вам это будет стоить?

— Да-да, знаю, — дева протянула ему деньги.

— Ну, ваше право, — сказал телеграфист, положил перед собой лист с записями и взялся за ключ передачи.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 29

⠀⠀ ⠀⠀

Смысл шифровки отцы в монастыре безусловно поняли бы правильно, и он был таков:

«Была на волосок от провала, но смогла уйти, меня ищут, но я Гамбург не покину, так как есть удивительная возможность, о которой я в телеграмме рассказать не смогу. Резидент не знает, что я жива, мне нужна связь с ним».

Теперь ей нужно было ждать. И возможно, если отцы решат, что это не провокация, то ответят. Но это, конечно, будет не сразу. Два, три, четыре дня она будет ждать их ответа. Сколько ответ займёт времени, дева не знала, а ведь могут и вообще не ответить. Вдруг это англичане взяли Зою и под пытками вызнали у неё информацию; и теперь таким образом пытаются выйти на резидента в Гамбурге, который занят очень важным делом, а заодно и выявляют зальцбургский канал связи. В общем, девушке нужно было ждать. Но просто сесть и ждать она, конечно, не могла, девушка обустраивала свою новую квартиру.

Хоть ей и хотелось спать после бессонной ночи, утомительного дня и поздних прогулок до телеграфа, тем не менее, девушка, вернувшись домой, заперев дверь, ещё и заблокировав её при помощи ножки стула, не легла в постель, а, сняв башмачки, открыла окно и вылезла через него на крышу. Что ж, было уже темно, но город ещё не спал, во многих окнах ещё горел свет, а фонари электрического освещения работали. Здесь, на крыше, света, конечно, не хватало, но она всё равно начала осмотр. Дева сначала аккуратно подошла к краю крыши и заглянула вниз. Ужас, как высоко. Пять этажей — это не шутка. А внизу, на улице, было совсем немноголюдно, один полицейский прохаживался под фонарём, ещё один человек возвращался домой — прошёл быстро и зашёл в подъезд дома напротив — да пустая коляска свернула с улицы. Витрины магазинов, что занимали первые этажи домов, были темны, экономили на освещении. Район почти уже спал, что было неудивительно для самого края города, это праздный и роскошный центр мог гулять до утра. Тут же жили люди работящие и