Дьявольская королева - Джинн Калогридис

Я тут же отвела его в свой кабинет и расспросила обо всем. Из Флоренции он отправился в Венецию и в день своего приезда свалился с чумой. Из Венеции перебрался в Константинополь и Аравию, почему-то именно туда. Я рассказала ему, как обрадовалась, когда получила во время заточения книгу Фичино и талисман Крыло ворона, рассказала, что слова моей матери оказались справедливы: человек по имени Сильвестро спас меня от враждебной толпы. Еще я подробно поведала о своем самообразовании в астрологии и о попытках создания натальных гороскопов.

Если что-то из нашего долгого разговора и удивило его, то он этого не показал. Ни разу не напомнил о своем пророчестве, что я стану королевой.

Наконец я поделилась тем, что меня особенно волновало.

— С тех пор как вы дали мне талисман, мне постоянно снится человек, лицо которого забрызгано кровью. Он зовет меня к себе на французском языке. Человек умирает, и мой долг — помочь ему, но как? — Я опустила глаза и тревожно добавила: — Это Генрих. Я узнала его при первой встрече. Чувствую, что обязана защитить его от страшной судьбы.

Козимо спокойно вздохнул.

— И все? Вам снился только Генрих?

— Нет, — ответила я. — На поле боя были сотни, возможно, тысячи, только я их не могла разглядеть. Кровь… она кипела, как вода в океане.

Я помассировала висок, стараясь напрячь память.

— Это ваша судьба, — заявил астролог. — В вашей власти, мадам, пролить океан крови… или остановить ее.

— Но Генрих… — Я едва не плакала. — Ему угрожает какая-то опасность. Если я смогу предотвратить ее, тогда, возможно, и другие не погибнут. Что случится с Генрихом? Как мне не допустить несчастья? Вы ведь колдун. Наверняка есть какие-то заклятия. Я пыталась. Сама сделала талисман — еще одно Крыло ворона, но муж отказался его носить.

— Простого талисмана, простого заклятия недостаточно, — сообщил Руджиери.

— Для меня оказалось достаточно, — воскликнула я, — а ведь я была в руках повстанцев!

— Препоны в вашей судьбе можно преодолеть и рассчитывать на долгую жизнь. Но принц Генрих… — Глаза Руджиери выразили сожаление. — Его ожидает катастрофа. Вы наверняка прочли его звезды.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Я видела мрачные знаки, но верить в них не хотела.

— Если простая магия с этим не справится, тогда что же? Я готова отдать за него свою жизнь. Вы наверняка знаете, как это сделать.

— Знаю. Но в вашем сне есть и другие люди. Как же они?

— Мне все равно, — отрезала я.

— Тогда вся Франция развалится, — сказал астролог. — Вы ответственны за этих людей не меньше, чем за свою судьбу и судьбу принца Генриха.

— Имеются и другие причины, по которым я должна остаться, — настаивала я. — Во дворе есть люди, которые хотят меня убрать и женить Генриха на другой женщине. Без меня он станет беззащитен. Я должна подарить ему наследника. Должна. — Мое лицо стало каменным. — Просто скажите, что мне делать, чтобы Генрих был здоров, а я родила от него ребенка.

Козимо задумался.

— Долго спорить с судьбой не в наших силах, но мы можем прибавить Генриху несколько лет жизни. Вы действительно желаете этого? Я имею в виду, родить дофину ребенка?

Вопрос показался мне нелепым.

— Ну разумеется. И готова отдать за это все, что угодно. Уже пыталась. Бормотала заклинания, делала талисманы, отвратительные припарки, пила мочу мула. Не представляю, что еще можно сделать.

Козимо помолчал, потом произнес с расстановкой:

— А ребенок должен быть от дофина.

Фраза прозвучала как утверждение, но я услышала в ней скрытый намек, и лицо мое вспыхнуло. «Как вы смеете!» — хотелось мне крикнуть, но передо мной сидел Руджиери, для него не существовало секретов, ни одна, самая ужасная тема его не пугала.

Я покраснела.

— Да, от дофина. Он мой муж. И… я его люблю.

Астролог наклонил голову, уловив отчаяние в последних трех словах.

— Мне очень жаль, — тихо заметил он. — Это все осложняет.

— Почему?

— Вы наверняка изучали свой гороскоп относительно детей. И гороскоп принца Генриха. Вашим пятым домом управляет Скорпион. То же самое и у вашего мужа. Вы слишком умны, а потому не могли не заметить знаки: бесплодие, ложь и обман. Выбор за вами.

— Никакого обмана. — Я глубоко вздохнула. — Должен быть какой-то другой выход.

— Выход есть всегда. Все зависит от того, что вы намерены сделать.

Руджиери подался вперед. На фоне иссиня-черных волос была особенно заметна нездоровая бледность.

Несмотря на кривой нос и впалые щеки, голос и манеры Руджиери завораживали. Под ледяной поверхностью тек горячий поток. И если бы я поддалась ему, он бы увлек меня за собой.

— Что угодно, — заявила я, — кроме супружеской измены.

Он медленно кивнул.

— Тогда должен предупредить вас, Madame la Dauphine: чтобы получить кровь, вы должны отдать кровь.

У меня сжалось сердце: Козимо говорил о самой темной магии. Впрочем, я давно чувствовала, что моя душа потеряна.

— Отдам все до последней капли, лишь бы спасти Генриха.

Выражение его глаз не изменилось.

— Ах, мадам, вам потребуется сильная воля и крепкий желудок. Ведь в данном случае речь идет не о вашей крови.

Несколько недель я колебалась. Каждый день встречалась с Руджиери, консультировалась с ним по всяким пустякам, просила об уроках магии. В этом случае он мне отказал: я знала мало, а он — очень много. Для него было менее рискованно совершать заклинания по моей просьбе.

— Хотя бы одна душа будет в безопасности, — пояснил он.

На протяжении этих недель я жила в постоянном страхе. От мадам Гонди я узнала, что де Гизы — родители красавицы Луизы — снова тайно встречались с королем. Вероятно, обсуждали возможность брачного контракта с Генрихом. Я почти задумалась над предложением Руджиери зачать от другого мужчины.

Но хотя Генрих предал меня, я не могла ответить ему тем же. Дом Валуа был теперь моим домом. Я мечтала о сыне, в жилах которого текла бы кровь Валуа, который бы унаследовал трон. Я нашла свой дом и не собиралась его никому уступать.

Наконец я решилась на невероятное. Посреди ночи взяла бумагу и начала выводить чудовищные слова; перо поскрипывало в моей руке.

Рано утром я послала за Руджиери, и он явился в мой кабинет. За закрытой дверью я передала ему лист, сложенный в восемь раз, словно это каким-то образом уменьшало чудовищность преступления.

— Я все обдумала, — промолвила я. — Тут мои ограничения.

Бумага зашелестела в пальцах астролога. Он просмотрел текст, нахмурился и поднял на меня черные глаза.