Жизнь и смерть Бобби Z - Дон Уинслоу

Но, запихивая свитер в вещмешок, гребаный кретин Тим Кирни знает: он не станет делать то, что должен.

Какая неожиданная новость, а? Как будто в первый раз Тим Кирни упускает шанс поступить по-умному. Но так-то и становятся кончеными раздолбаями, верно? Когда знают умный ход и поступают наоборот.

Тим понимал: все подумают – из-за женщины. Какой зэк не сунется в ловушку ради бабы! Особенно ради такой бабы. Но нет. Он, черт дери, конечно, любит ее, но он мог бы от нее уйти.

Это все ребенок.

Проклятье, проклятье, проклятье, это ведь даже не его ребенок, черт его дери!

Три миллиона долларов и безграничная свобода – а тут его, скорее всего, убьют из-за этого мальчишки.

«Потому что Уэртеро меня почти наверняка шлепнет, – думает Тим, – шлепнет, как только у него в руках окажутся эти деньги. А значит, мне надо рвать когти».

Тим заканчивает укладываться, сует пистолет за пояс и садится в машину.

Говорит «прощай» трейлеру и пляжу, где он мог бы жить счастливо.

Ну что ж, не судьба, думает он.

Швейцар не пускает Полного Улета в отель и грозится позвать копов.

– Они меня знают, – говорит Полный Улет.

Тогда швейцар обещает его избить, но бродяга просит его всего-навсего позвонить в номер Гружи, а то он, Полный Улет, сейчас выйдет отсюда и нагадит на парковке.

– А если ты позвонишь в его номер, – обещает Полный Улет, – я больше не буду кормиться в ваших контейнерах.

Это большая жертва, ибо мусорные контейнеры отеля «Риц-Карлтон» – в числе самых лучших на всем южном побережье. Полный Улет знает по опыту, что богатые никогда не доедают – просто чтобы показать, что они могут себе это позволить, так что здешняя помойка – сущая Мекка для гурманов, ценящих отходы изысканной кулинарии.

Тогда швейцар, зажимая нос, велит Полному Улету пойти и спрятаться где-нибудь в тени – по ветру! – и держать рот на замке. Минут через десять из отеля, пыхтя, выходит Гружа.

Гружа тащит старого знакомца на стоянку и прислоняет к «мерседесу».

– Чего тебе? – спрашивает Гружа.

– Я насчет Бобби Зета, – отвечает Полный Улет.

– Ты его видел?

– Во плоти.

– Мать твою за ногу, где?!

– Мать твою за ногу, в Лагуна-Бич, – врет Полный Улет. – Он собирается…

Гружа отвешивает ему пощечину.

– Он еще там? – задает он вопрос.

– Откуда я знаю, там он или нет? – говорит Полный Улет. – Я-то тут.

– Он был еще там, когда ты оттуда уходил?

– Ну да.

Гружа секунду размышляет над этим и потом интересуется:

– Что он собирается делать?

– Я подслушал, как он говорит по телефону, что собирается утром сдаться дону Уэртеро.

Гружа оглядывается по сторонам, на парковке никого нет, тогда он вытаскивает свою автоматическую пушку и тычет ею под подбородок Полного Улета.

– Ты мне лапшу на уши вешаешь, псих? – спрашивает он. – Это что за фокусы?

– Это истинная правда.

– За каким хреном ему это делать?

– У них его сын.

– Его сын? – переспрашивает Гружа. – Не знал, что у него есть сын, черт дери.

– Дон Уэртеро позвонит вам, когда сделка состоится, – добавляет Полный Улет. – Они отпустят Морено на границе.

– И ты не врешь?!

– Истинно так, – подтверждает Полный Улет.

Гружа опускает пушку.

– Если ты хоть кому-то об этом проболтаешься, я тебя найду и на самом деле вышибу тебе мозги. Понятно?

– Есть, сэр.

Гружа бормочет: «Долбаный псих», отталкивает его и смотрит, как Полный Улет улепетывает.

Спустя несколько минут Гружа возвращается к себе в номер люкс и говорит парню, который лежит на кровати и смотрит телевизор:

– Поздравляю, ты – дохлый ублюдок.

– Да ну?

– Уже утром им станешь.

Гружа наливает себе стакан односолодового скотча из роскошного бара и спрашивает:

– Ты знал, что у тебя есть ребенок?

– Нет. И что?

– И ничего. У тебя есть ребенок, вот и все.

Парень пожимает плечами и снова поворачивается к телевизору.

Когда Тим останавливает машину на Блю-Лэнтерн-стрит, там уже припаркован лимузин. Окна у него затемнены, так что Тим не видит, кто там внутри, но он почти уверен, что Кит – в машине.

Охренительно громадный мексиканец в куртке, которая подозрительно топорщится под левой подмышкой, указывает на Блаффсайд-уок.

Тим идет по улице и оглядывает гавань. Утро раннее, висит туман, но гавань внизу видна, хотя отдельные яхты пока различить нельзя. Он может только надеяться, что Полный Улет уже на этой проклятой посудине вместе с деньгами.

Тим спускается на несколько ступенек и различает три бетонные арки посреди пустого пространства. Выглядит это забавно. Словно кто-то взял кусок Греции или еще чего-то в этом роде и плюхнул его в Дана-Пойнт. Все, что осталось после кризиса от чьей-то страстной мечты. У моста к Тиму подходит какой-то тип, берет его за руку и уводит с улицы, под мост. Туда, где никто нас не увидит, думает Тим: он понимает, что сейчас его будут метелить.

Под мостом – небольшое загаженное пространство, истоптанное теми, кто приходит сюда выпить, потрахаться, покурить траву или заняться всем вышеперечисленным одновременно. Здесь висит вонь застарелой мочи и пива. Этот грязный квадрат обрывается расщелиной. На дне сквозь валуны пробились финиковые пальмы.

Падать будет неприятно, размышляет Тим.

Под мостом стоит небольшая кучка людей.

Уэртеро в сером костюме, трое телохранителей и Элизабет.

На всех парнях в черных костюмах – темные очки, и они говорят в маленькие телохранительские микрофоны, как в кино. Охраняют этот загаженный пятачок, чтобы никакие посторонние здесь не шлялись, пока дело не будет завершено.

Элизабет выглядит паршиво. Одета она, черт дери, сногсшибательно, но ее зеленые глаза пусты. Тим уже видел такой взгляд раньше – в тюрьме, перед тем как валили какого-нибудь парня. Она подходит к нему, обнимает, и Тим, хотя никто не сказал ни слова, уже знает, что это она его подставила.

– Слава богу, ты пришел, – шепчет она ему на ухо.

Она целует Тима в щеку, крепко прижимает его к себе, и Тим напрягается в ожидании выстрела, который, он знает, сейчас последует.

Пуля просвистела мимо его уха, и, ловкий, как черт, второй мекс вытащил у него пистолет, еще до того как Тим грохнулся коленями на землю.