В поисках советского золота. Генеральное сражение на золотом фронте Сталина - Джон Д. Литтлпейдж

По этой причине многие из них противостояли движению, понимая, что не смогут постоянно держать инструменты под рукой и независимо от причин нехватки во всем обвинят их.

Но власти, в своей обычной жестокой манере, быстро покончили с протестами. Они провели несколько показательных процессов в шахтерских районах, по результатам которых инженеров и мастеров приговорили к длительным срокам тюремного заключения за препятствование стахановскому движению. После этого протесты утихли.

Многие советские инженеры слишком долго разбирались в простых идеях, лежащих в основе этого движения, и в результате навлекли на себя большие неприятности. На мой взгляд, они позволили сбить себя с толку массой псевдонаучной чепухи, которая была напечатана об этом движении, так и не сумев докопаться до самого необходимого. Я их не виню. Если бы я попытался разобраться в принципах, о которых идет речь, с помощью литературы, тоже был бы сбит с толку. Признаться, я сомневаюсь, что сотни советских инженеров поняли эти принципы.

Советские газеты того времени опубликовали несколько материалов о рабочих, которые выступали против стахановских методов, и эти сообщения, естественно, были восприняты за границей как свидетельство того, что эти методы были чрезмерной интенсификацией труда и вводились вопреки желанию советских рабочих. Я, признаться, не вижу причин рабочим выступать против движения, если оно внедрялось должным образом. Стахановское движение только на пользу рабочему. Если инженеры и мастера не выдадут инструменты, рабочие могут уйти, не лишаясь оплаты труда за рабочий день. Если же они вовремя получат свои инструменты, то заработают гораздо больше денег.

Я никогда не видел ни малейших признаков противодействия стахановскому движению среди наших рабочих на предприятиях треста «Главзолото», где инженеры с самого начала поняли простые принципы и правильно внедрили систему.

В целом стахановское движение не имело ничего такого, с чем я не сталкивался по моей работе на Аляске, так же как и любой имеющий опыт работы горный инженер в западных индустриальных странах. В движении было несколько незначительных нововведений, главное из которых – очень строгое разделение обязанностей.

Например, на рудниках Аляски один и тот же горнорабочий может сначала расчистить свой забой, затем пробурить несколько скважин, произвести взрывные работы, а иногда и укрепить штрек. В России бурильщик приходит на смену и обнаруживает, что его машина полностью подготовлена для него другим рабочим. Он сразу же берется за дело и на протяжении всей своей смены сверлит отверстия. Другие шахтеры заняты простыми операциями – расчищают забои и укрепляют штрек, а все взрывные работы выполняются специалистами-взрывотехниками.

Такая высокая степень специализации не применялась в большинстве других стран, хотя я полагаю, несколько рудников экспериментировали с подобными схемами. Такая организация хорошо подходит для особых условий в России, где рабочие все еще недостаточно подготовлены, но не считаю ее необходимой или желательной для шахт в Соединенных Штатах или любой другой развитой индустриальной стране. Наше снабжение лучше организовано, инструменты в достатке, так что никто из шахтеров не забирает их домой; а при необходимости всегда можно воспользоваться запасными.

Специализация также полезна в России, потому что у россиян большие различия в оплате труда между квалифицированными и неквалифицированными работниками, тогда как в нашей стране толку от нее не было бы. Стахановцы, или квалифицированные рабочие, выполняют операции, требующие определенного мастерства, в то время как их помощники, неквалифицированные рабочие, берут на себя простые задачи, которые не требуют специальных навыков, но продолжительны по времени. В западных странах нет столь явных различий в квалификации шахтеров, чтобы было целесообразно распределять обязанности таким образом. Так же обстоит дело и с работниками других советских отраслей промышленности.

Пройдет много времени, прежде чем российский рабочий приблизится к американскому рабочему по средней квалификации, поэтому методы Стаханова могут быть полезны в России еще долгие годы. Когда в 1937 году я уезжал из России, тенденция заключалась в том, чтобы развивать специализацию в еще большей степени, проводя таким образом еще более четкую грань между квалифицированными и неквалифицированными рабочими как в оплате, так и в престиже труда. Я сомневаюсь, стоит ли сохранять эту систему после того, как доля квалифицированных рабочих будет доведена до уровня, уже достигнутого в западных индустриальных странах.

Как в России, так и за ее пределами много было написано о предполагаемой связи между стахановскими методами и социализмом. Мне это кажется сущей бессмыслицей. Я не вижу никакой связи. Движение и его методы были разработаны и оказались довольно полезными, потому что средняя квалификация советского рабочего так низка. В этом нет ничего удивительного и ничего постыдного, поскольку десять лет назад Россия была преимущественно сельскохозяйственной страной и ей приходилось одновременно обучать миллионы рабочих приемам механизированного труда. Писатели левого толка, которые пытаются скрыть низкое мастерство советских рабочих под пеленой рассуждений о социализме, демонстрируют собственное бессилие, очевидно испытывая стыд без причины. В любом случае большинство методов Стаханова никогда не послужат никакой полезной цели в Америке, сколько бы социализма мы ни получили. И те же методы в России, на мой взгляд, принесли бы больше пользы, чем сейчас, если бы в России был капитализм.

Советский промышленный рабочий постепенно повышал свою квалификацию и производительность с тех пор, как я впервые увидел его за работой в 1928 году. Я уже рассказывал, как первые российские шахтеры, чью добычу я определял, производили около 10 процентов от средней добычи своих аляскинских коллег.

С точки зрения инженера на первых золотых рудниках, которые я инспектировал в Кочкаре, почти все делалось неправильно. Не был установлен стандарт для круглого отверстия, расходные материалы для дробеструйной обработки были неподходящими, крепежу штолен и заточке инструмента не уделяли должного внимания. В то время почти никто из рабочих не имел профессиональных навыков своей работы; по сравнению с теми временами сегодняшние советские рабочие – настоящие мастера своего дела.

В 1928 году шахты также были постоянно связаны трудовым законодательством. Прежде чем ввести определенные изменения, я должен был вызвать инспекторов, продемонстрировать им, чего я хочу, и доказать, что нововведение улучшит, а не ухудшит положение рабочих, и затем убедить их рекомендовать внести изменения в трудовое законодательство. Шахтеры тоже не хотели менять свои привычные методы, и кого-то из них пришлось чуть ли не силой заставлять опробовать некоторые из предложенных мной приемов работы.

Советское трудовое законодательство в то время служило главным образом для сдерживания производства, а не для защиты рабочих. Например, мне разрешалось бурить только четыре скважины для взрывных работ в одной шахте за раз, и только вручную. В некоторых случаях, когда нам требовалось до семидесяти двух скважин, терялось много времени из-за многократного