На берегах любви - Шанна Кэррол

Общий разговор заметно оживился, когда слуга поставил на стол горячий пирог с печенкой. Второй слуга внес утку с орехами в апельсиновом соусе. Бьенвилль блаженно вздохнул, взял в руку нож. Утку он разрежет сам.

– Мадам! – подал голос лейтенант Дюбуа. – После обеда вы должны нам еще поиграть. Ваша дочь обещала мне первый танец.

Анжелика наклонила голову, скрывая улыбку, золотисто-медовые кудри рассыпались по нежной шейке. Жан Клемент, казалось, совершенно не ожидал такого поворота событий. До сих пор все говорило за то, что губернаторская дочка в один прекрасный день достанется ему, однако когда в форт неожиданно прибыл Филипп Дюбуа, заменивший другого офицера, выяснилось, что он происходит из семьи, занимающей более высокое положение в обществе, чем семья Клементов.

Анжелика с озорной улыбкой коснулась рукава лейтенанта.

– Месье, не согласитесь ли вы проводить меня? Я так люблю смотреть на звезды и на то, как они отражаются в заливе.

Сердце молодого человека дрогнуло. Он торжествующе взглянул в сторону Дюбуа.

– Почту за величайшую честь, мадемуазель.

Его соперник так резко мотнул головой, что с парика посыпалась пудра. Анжелика мысленно отругала себя. Она просто не могла удержаться от того, чтобы не поиздеваться над ними обоими и над их чувствами: лейтенанты казались ей не более чем мальчишками, зелеными юнцами. К тому же любой претендент на ее благосклонность бледнел в сравнении с тем человеком, который прибыл сегодня днем. Возможно, сейчас он уже на пути к их дому.

Анжелику охватило лихорадочное беспокойство. Несколько месяцев назад она едва не отдалась ему, и вот теперь он вернулся, чтобы получить то, в чем ему было отказано в прошлый раз. Разумеется, это так, иначе и быть не могло.

Вошел слуга Мармон, наклонился к губернатору и что-то прошептал ему в самое ухо. Бьенвилль встал, постучал ложкой по хрустальному бокалу.

– Друзья мои, к нам прибыли новые гости. Прошу меня извинить.

Неужели он? Анжелика заставила себя улыбаться, делая вид, будто ничего не произошло. На другом конце стола ее мать без умолку щебетала, вспоминая Париж, свою свадьбу, прием при дворе Людовика Четырнадцатого, – чересчур жизнерадостная болтовня помогала ей скрывать беспокойные мысли о том, чем им всем грозит только что сообщенная мужем новость. Она уже видела корабли на рейде, и у нее сразу же появилось сосущее чувство, что вновь прибывшие неизбежно испортят ее маленький очаровательный вечер.

– Капитан Брэнд… – Бьенвилль замер на полуслове.

– И капитан Рейвен, – подхватил Джон Ло, от души наслаждаясь растерянностью губернатора.

– Я восхищен и очарован, мадам. – Губернатор склонился к руке Мари. Теперь он не удивлялся тому, что этой женщине удалось захватить корабль. Просто поразительно, до чего хороша. Если она действительно та, кого разыскивает капитан Грегори, значит, в его руки сами собой попали два бесценных сокровища. Однако не стоит спешить. – Надеюсь, путешествие прошло хорошо? – Его ломаный английский оставлял желать много лучшего.

– В общем, да, – сухо ответил Брэнд.

– Вы, вероятно, проголодались, но это мы сейчас исправим. Сюда, пожалуйста.

Следуя за губернатором, Мари никак не могла избавиться от ощущения, что все это ей уже доводилось где-то видеть; пройдя по коридору в главную гостиную, она поняла: все здесь напоминало особняк Пенскотта. Ощущение было такое, словно она вернулась назад во времени.

Когда дворецкий провел их в столовую, Мари внимательно оглядела сидевших за столом. Мадам де Бьенвилль с трудом скрывала свое неодобрение: подумать только – женщина в мужском одеянии! Полковник Гилберт, само олицетворение власти, неловко бормотал что-то своей невзрачной супруге, а лица лейтенантов Дюбуа и Клемента выражали надменность, смешанную с любопытством.

Анжелика, с трудом оторвав взгляд от Джейсона, грациозно обошла вокруг стола, одновременно демонстрируя свой роскошный туалет. Мари внутренне вся сжалась. Да, этот наряд ей и в самом деле к лицу; неудивительно, что Джейсон так резко сменил тему тогда в экипаже при одном упоминании о дочери губернатора. Интересно, он уже успел насладиться ее свежим юным телом или рассчитывал, что это у него еще впереди?

– Я счастлива снова видеть вас, месье Брэнд, – промурлыкала Анжелика. – И вас тоже, мадам! – Она обернулась к Мари с натянутой улыбкой на лице, в которой читалось едва уловимое презрение к женщине в мужских сапогах.

Итак, игра началась. Мари скинула накидку на руки Мармона. Казалось, электрический разряд пробежал по комнате, когда взгляду окружающих явились ее туго облегающие бриджи. Ни одна приличная женщина, ни одна женщина вообще не позволила бы себе такого! Губернатор побагровел, а оба надменных лейтенанта широко раскрыли глаза. Полковник Гилберт поперхнулся и громко закашлялся.

Наконец Бьенвилль нашел в себе силы прервать неловкую паузу и велел принести еще три стула. Все вдруг оживились и громко заговорили, делая вид, что ничего особенного не произошло. Как только последний кусок исчез с опустевших тарелок, Бьенвилль, встав, объявил, что Мармон подаст десерт в гостиную и если мадам не откажется снова сыграть на клавесине, все будут ей чрезвычайно признательны.

– Я вижу, ты просто очаровала здешнюю публику, – шепнул шотландец на ухо своей спутнице.

Мари напряглась. Сейчас она нуждалась в сочувствии, а не в иронии.

Джейсон и Мари сидели рядом, не зная, как полагается вести себя по этикету на таких вечерах, когда к ним подошла Анжелика.

– Месье, – протянула она, – это, наверное, слишком большая бесцеремонность, как вы считаете?

Бросив извиняющийся взгляд на свою спутницу, Джейсон встал, поклонился и, сжав мраморные пальчики Анжелики, начал двигаться в такт музыке не менее легко и непринужденно, чем его партнерша, в то время как Бьенвилль, оставив свой пост за клавесином, подошел к Мари и подал ей бокал вина.

– Отчего вас так странно называют – Рейвен?

Мари улыбнулась, продолжая краем глаза следить за Джейсоном и Анжеликой.

– Мое настоящее имя – Мари-Селеста Рейвен.

– Так, значит, вы француженка? – Бьенвилль поднес руку к лицу и почесал подбородок. Плохо дело. Арестовать француженку по требованию англичанина! – Конечно, мне следовало догадаться. Мало кто из англичан так хорошо говорит на нашем языке.

– Вы мне льстите, месье. Мой отец был француз, мать – испанка.

– Понятно. И все же… Объясните, как получилось, что такая изысканная женщина оказалась во главе…

Они опять смеются! Мари захотелось выцарапать Анжелике глаза! Нет, это слишком по-женски. Она ее пристрелит.

– Мадам… Боюсь, мне не следовало задавать вам этот вопрос. Примите извинения от человека, который отныне считает себя вашим поклонником.

– Благодарю, месье…