НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

«Среди отступающих войск, – вспоминал бывший военный разведчик генерал-майор П. А. Голицын, – разносились слухи о переодетых немецких диверсантах-парашютистах. Частая стрельба, крики: «Окружают, немцы, диверсанты, парашютисты», особенно ночью, вызывали панику. В результате перемешивались подразделения, бросалась техника, открывалась бесцельная стрельба. Нам теперь известно, что немцы действительно забрасывали в тыл отходящих частей диверсионно-разведывательные группы, которые с успехом выполняли возложенные на них задачи в условиях малоорганизованного отхода советских войск».

Об особенностях диверсионно-подрывной деятельности бранденбуржцев и их кадровом составе, вспомнил и непосредственный участник рассматриваемых событий сотрудник «А-II» (в 1941 г. возглавлял в Стамбуле филиал «Кригсорганизацион Турция»), в послевоенные годы историк гитлеровских спецслужб, бывший капитан Пауль Леверкюн. По его словам, в полку, затем дивизии «Бранденбург» «обучались отборные солдаты и офицеры для выполнения особых задач, будь-то прорыв фронта или забрасывание с самолетов за линию фронта. Они оправдали себя на всех театрах военных действий, и в особенности в пустынях Африки и в России. Эти отряды, посылавшиеся за линию фронта, получали задачу вести разведку скоплений войск противника в тылу и, собрав как можно больше разведданных, либо возвращаться через линию фронта, либо в течение долгого времени оставаться во вражеском тылу и передавать донесения по радио. Другой их задачей было двигаться перед наступающими войсками и захватывать важные объекты, в особенности мосты. Большей частью они делали это в маскировочной одежде, то есть в форме войск противника. Таким образом, например, был захвачен мост через Западную Двину, что позволило войскам генерала Манштейна неожиданно быстро выйти в район Ленинграда».

Леверкюн подчеркнул два важных факта: бранденбуржцы «были весьма далеки от разведывательной службы» и выполняли исключительно диверсионные и террористические задачи; руководимые «А-II» батальон «Бранденбург», а затем полк формировались «из агентов и сотрудников Управления разведки и контрразведки под непосредственным наблюдением адмирала Канариса». Национальный состав бранденбуржцев он не уточнил, но сегодня известно: не менее 30 % от их общего числа составляли члены ОУН.

Не довольствуясь заброской диверсионных групп с участием бранденбуржцев, фронтовые абверкоманды и абвергруппы искали и, надо сказать, находили диверсантов «местного разряда». Получаемые ими задания были просты, но одновременно коварны и чрезвычайно опасны для супротивной стороны. Некий Иван Грива обязывался проникнуть на один из военных заводов столицы, а при невозможности – «устроиться чернорабочим на железную дорогу, где совершать диверсионные акты путем организации крушений воинских эшелонов». «Ответственное» задание получил и исключенный в свое время из членов ВКП(б) «за хулиганство» бывший красноармеец Байгузинов. Повару по профессии, после возвращения в часть ему предписывалось отравить сослуживцев ядом, запас которого он получил перед переброской через линию фронта…

В докладе на имя командующего Западным фронтом Г. К. Жукова, суммируя работу Особого отдела фронта за первые полгода войны, его начальник комиссар госбезопасности А. М. Белянов, сообщая о 505 задержанных немецких агентах, отмечал: четверо из них были завербованы до войны; 380 – бывшие военнопленные; остальные – жители оккупированных районов и прифронтовой полосы. Подтвердил он и известный из других источников факт: «В условиях военной обстановки немецкая разведка упор делает на массовую вербовку, особенно из числа военнопленных и добровольно перешедших на сторону врага».

Характеризуя агентурный контингент немцев, он называл имена бывших майора Стрельца, старшего политрука Беспалова-Тюкова и старшины Артамонова. «На допросах, – писал начальник Особого отдела, – все трое признались, что в разное время сдались в плен противнику, были завербованы и в ночь на 11 декабря (1941 г. – Авт.) переброшены для шпионской деятельности в тыл Красной Армии».

В докладе фигурировали и обезвреженные агенты довоенной поры – А. Можденский и В. Дрыго, а 6 декабря аресту подвергся помощник начальника 1-го отдела штаба 53-й дивизии 13-й армии капитан С. Никифоров, «1896 г. р., бывший член ВКП(б)». По сведениям Особого отдела 50-й армии, «Никифоров с 2 августа по 17 ноября был в плену у немцев, где использовался как агент по работе среди военнопленных… Находясь в лагере на ст. Коханово, Никифоров познакомился с Александром Ивакиным, он же Баранов, бывшим сотрудником НКВД. Войдя в доверие к немцам, Никифоров и Ивакин подали на имя руководства лагеря рапорт с предложением своих услуг…

17 ноября 1941 г. Никифоров был переброшен на нашу сторону с заданием, полученным непосредственно от начальника разведотдела штаба фронта немецких войск Фурмана (Юльюш Фурман, кличка «Фишер», капитан, один из руководителей абверкоманды 103, до июля 1943 г. имела название «абверкоманда 1Б». – Авт.), которое сводилось к следующему: пробраться в глубокий тыл СССР, собрать сведения о расположении штабов армий, баз снабжения, складов боеприпасов, о вооружении частей и месте нахождении резервов. После выполнения задания возвратиться в Смоленск».

Разговор шел о задержании Особым отделом 43-й армии и «возвратившихся» из немецкого плена красноармейцев Наливалкина и Кубрика. «Следствием установлено, – отмечалось в документе, – что оба после пленения были обработаны и завербованы немецким офицером Гольденбергом для шпионской работы в частях Красной Армии. Наливалкин при вербовке получил задание: добиться назначения по своей специальности – мотоциклистом; собрать и доставить сведения о количестве и расположении тяжелой артиллерии, танков и «чертовых пушек», действующих в районе деревни Каменка; вести среди бойцов пораженческую агитацию, склонять их к переходу с оружием на сторону немцев…»

В обзоре (май 1942 г.) Особого отдела НКВД Северного фронта (раздел «Контингент вербуемых»), его начальник П. Т. Куприн, в свою очередь, отмечал: «Если на других участках фронтов Отечественной войны вражеские разведки практикуют вербовку шпионов и среди гражданского населения, оставшегося на временно оккупированной территории…, то на северном участке из-за отсутствия в Заполярье населения финско-германская разведка основным контингентом для шпионских вербовок избрала советских военнопленных. Выбор агентов диктуется наличием трех моментов:

1. В плен сдался добровольно.

2. При первичном допросе выдал все известные ему военные тайны.

3. В лагере военнопленных проявил себя как враждебный советской власти человек.

Все факторы, характеризующие измену, разведка противника, с одной стороны, тщательно документирует, с другой – всячески поощряет, создавая для предателей льготные условия, которые не только не скрываются, но и афишируются… Приводим данные на известных нам изменников:

Патрубник Александр – бывший красноармеец, в плен сдался в сентябре 1941 г. По национальности поляк, до призыва в Красную Армию работал на ст. Пулозеро ассенизатором в геологоразведочной партии. Содержался в лагере комсостава, в который был направлен в виде поощрения за то, что привел немецкий батальон в тыл советских частей … Богданов Петр, в лагере военнопленных был провокатором … Поплавский – бывший красноармеец. Находясь в лагере военнопленных, был осведомителем у начальника лагеря. Выдал трех коммунистов – своих сослуживцев (Тихонова, Пугачева, Глобуса)…».