Чжуан-Цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский

Ныне же считается, что владение волей – это возможность ездить в прекрасных повозках, облачаясь в роскошные одежды, указывающие на твое положение во власти. Но повозки и одежды для тела человеческого и его личности не являются природой естества и судьбой в жизни.

Действительно, случается и мудрому оказаться в роскошной повозке и подобающих положению одеждах, когда они приходят сами собой. Но не стоит к ним стремиться и не нужно за них держаться, когда их у тебя отнимают. Тогда все эти предметы роскоши не нарушают целостности потока воли мудрого, также как и бедность вкупе с низким положением не делает низкой душу мудреца и не меняет его возвышенного поведения. Он пребывает в равной радости и в тех, и в этих обстоятельствах. Потому что просто никогда не огорчается. Ныне же, теряя приобретенное, теряют и радость в жизни. Так что, с нашей точки зрения, состояние радости, которое можно утратить, ничем от беды не отличается.

Потому и говорится, что потеря себя в вещах и через вещи – это разрушение истинной природы из-за низости нравов. У таких людей в душах все ценности поставлены с ног на голову.

Все образы – это лишь образные слепки сознания, и разлив, половодье – это отражение смысловых потоков во времени, которые тоже наполняются и опустошаются по кругам, переходя из одного состояния в другое.

Вот и пришло время весеннего половодья. Сотни потоков устремили свои воды в Желтую реку. Ручейки и ручьи, реки и струи сливаются в обширное пространство, столь огромное, что, глядя с одного берега на другой, невозможно отличить быка от лошади.

Этому и радовался Владыка Реки, испытывая огромное удовольствие от созерцания просторов разлившихся вод. Вся краса этого мира была в его полном владении. И, двигаясь по потокам, он странствовал на восток, добрался до Северного океана, где, обратив свой взор к востоку, не сумел увидеть и различить береговую полоску с противоположного края разлившихся водных пространств. Тогда Владыка Реки начал трясти головой и вращать глазами, продолжая так делать до тех пор, пока не увидел Духа Океана, Обращенного, и протяжно произнес:

– Простые люди говорят, что услышавший случайно о Пути полагает, нет никого лучше, чем он, потому что именно он о Пути услышал. Прямо точно про меня сказано. А я частенько слышал, что люди посмеиваются над ученостью Дырова и вообще презрительно относятся к пресловутой совестливости Повелевающего Ясностью. Сначала мне даже трудно поверить в такое было. А теперь я гляжу на эту безбрежную ширь, которую постичь нет силы, и понимаю, почему так говорят. Воистину, если бы я нынче не оказался здесь по воле судьбы, гибельно это для меня было бы. И меня самого могли бы высмеивать постигшие великие взгляды на мир.

Дух Северного Океана сказал:

– Как можно беседовать про океанскую ширь с лягушкой, что обитает в колодце? Для нее постижимо лишь пространство, в котором она живет.

Можно ли говорить о том, что такое лед, с мухой, которая рождается лишь в весенних лучах, чтобы тогда же и покинуть этот мир? Ведь она ограничена тем временем, в которое рождается и умирает.

Можно ли говорить о великом Пути с узколобым ученым, который ограничен пределами своего учения?

Вот и ты вышел нынче за пределы своих берегов, чтобы увидеть беспредельную ширь океанского мира, и только тогда ты осознал свое убожество и ограниченность. Потому я и могу с тобой рассуждать о великих законах и правилах устройства этого мира.

Из всех вод мира самые великие воды – это океан. Бесконечное множество потоков приходят к океану. Они безостановочно несут туда свои воды, а океан не переполняется.

Воды уходят в Великую бездну, но океан никогда не опустошается. Нет изменений ни весной, ни осенью. Не знает он ни наводнений, ни засухи.

Разве можно посчитать, во сколько раз он превосходит своей величиной потоки великих рек? Могу ли при этом я сам себя считать великим и большим? Сопоставляю себя с обликом Неба и Земли, обретаю силу своего дыхания от света и тьмы мира. Я меж Небом и Землей подобен маленькому камешку или кустику на огромной горе. Так и сберегаю свою способность видеть себя малым. Можно ли в этом состоянии считать себя большим?

Ведь все пространство четырех океанов меж Небом и Землей представляется не больше, чем кучка камешков на берегу огромного водоема.

Так и Срединное царство, что располагается между четырех океанов, в сравнении с ними не больше, чем малое зернышко в огромном амбаре, полном зерна.

Считая предметы этого мира, мы говорим о десятках тысяч, а человек – лишь один из этих предметов и вещей.

Все люди, обитающие по своим девяти областям, поддерживающие свою жизнь злаками, куда они могут добраться на своих лодках и повозках? Какие области им доступны?

Если сравнить человечество со всем множеством предметов этого мира, разве оно не подобно кончику волоска в лошадиной шкуре?

Потому и все наследие, что осталось от пяти владык, все, за что боролись три правителя, все, о чем тревожились и из-за чего огорчались добродетельные люди, все, над чем трудились праведные служаки, исчерпывается одним этим высказыванием про кончик волоска на лошадиной шкуре.

Повелевающий Ясностью отрекся от всех вещей, обретя известность и славу этим отречением. Дыров стал знаменит, потому что рассуждал обо всем, блистая своей ученостью.

Но все это лишь их гордыня и самовозвеличивание. Они такие же, как и ты, возгордившийся собой, когда тебе удалось увидеть безбрежность разлившейся водной шири.

Владыка Реки задумчиво произнес:

– Значит, Небо и Землю я должен считать великими, а кончик волоска на лошадиной шкуре – крошечным? Это правильно?

Дух Океана молвил:

– Нет. Неправильно. Что говорить о вещах? Количество их неисчерпаемо. Время необратимо в своем движении. Нет ничего постоянного в доле твоей. Нет правил и законов в соединении концов и начал.

Ведь великое знание видит и далекое, и близкое. Малое оно не обязательно видит как незначительное, а великое совсем не обязательно для него что-то значит. Ибо для великого знания количество неисчерпаемо. И значимость сущего непостижима.