Повседневная жизнь блокадного Ленинграда - Сергей Яров

Первый этап массовой эвакуации продолжался с октября 1941 года по январь 1942-го. Осуществлялась она разными способами: на самолетах, поездах, машинах, лошадях и пешим порядком. Авиация в основном вывозила людей из Ленинграда до конца декабря 1941 года. Наиболее многочисленную группу людей, эвакуированных этим путем, составляли рабочие Кировского и Ижорского заводов (18 тысяч человек) — выпуск военной продукции на перевезенных в тыл оборонных заводах должен был начаться немедленно. В конце октября 1941 года был установлен лимит (1100 человек) на эвакуацию наиболее крупных ученых и членов их семей — контингент их, правда, расширился за счет артистов, писателей, художников, музыкантов. Всего самолетами до открытия Дороги жизни вывезли 33 479 человек{473} — это немного, учитывая масштабы будущих эвакуации.

Главные надежды возлагались на ледовую трассу через Ладогу Предполагалось, что люди пройдут по ней пешком, — не хватало машин, бензина и не было уверенности, что ладожский лед выдержит тяжесть автомобилей{474}. Озеро долго не замерзало, и назначенные сроки начала эвакуации (10 и 12 декабря 1941 года) были пересмотрены. Вместе с тем уже 3 декабря 1941 года на станцию Борисова Грива прибыли первые партии эвакуированных в поездах. Схема перевозок предполагала, что освободившиеся от грузов машины, приехавшие в Ленинград, не будут возвращаться порожняком, а возьмут на борт людей. О том, что произошло в действительности, мы узнаем из отчета о работе эвакопункта Борисова Грива: «…с 3/ХII стали поступать эвакопоезда с ленинградцами (рабочие с семьями с оборонных заводов, спецшколы и школы ФЗО) в составе 15—17 вагонов, имеющие до 1500—1700 чел[овек] в эшелоне. Поступление эвакуированных было по одному, по два эшелона в день. Помещений для принятия такого количества людей подготовлено не было, эвакуируемые размещались по 30—40 чел[овек] в комнату к местным жителям. Столовая, где обслуживались эвакуируемые, находилась далеко от места прибытия эшелонов… Качество обедов было низкое из-за отсутствия ассортимента продуктов и плохой местной воды, причем подвозку воды с Ладожского озера в то время эвакопункт организовать не мог из-за отсутствия транспорта. Кипяток для эвакуированных отсутствовал. Кроме того, транспорт военно-автомобильной дороги, призванной помимо груза для Ленинграда перевозить через лед также и эвакуируемых, весьма неохотно выполнял эту работу. Это обстоятельство вызывало задержку в отправке эвакуированных, доходящую иногда до 4—5 дней… Для получения добавочных помещений в деревне 2 раза организована эвакуация местного населения, но это мероприятие в большинстве случаев не дало положительных результатов ввиду того, что при освобождении помещений от местных жителей, воинские части… самовольно их занимали»{475}.

Этот краткий отчет охватывает период со 2 декабря 1941 года по 21 января 1942 года и представляет собой опыт позднейшей сводки материалов, отражающих первый этап эвакуации. Тем интереснее его сравнить с письмом военного прокурора Октябрьской железной дороги, датированным 11 декабря 1941 года. В обоих документах, как отчетливо видно, отражена одна и та же картина, и потому доказать ее тенденциозность весьма трудно:

«Проверкой установлено, — сообщал военный прокурор, — что составы поездов подготовлены и продвижение эвакопоездов происходит нормально. Наряду с этим выявлено, и это требует немедленного вмешательства для устранения, следующее:

Так, 4 декабря 1941 г. в 21 час. 40 мин. на ст. Борисова Грива прибыл первый эвакопоезд с 84 чел., которые затем должны быть пересажены в автотранспорт для дальнейшей перевозки. Достаточного количества машин, обеспечивающих своевременность перевозки, нет, и в связи с этим указанная группа людей находилась частью в поселке у станции, а частью в вагонах до 6/XII-41 г., когда в 2 часа ночи прибыл второй состав с 1000 чел. населения.

Благодаря плохой организации этой работы со стороны эвакокомиссии, эвакуированное население накапливается во все нарастающем количестве. Помещение для эвакуированных, ожидающих выезда, не обеспечено, не отапливается. Достаточной медпомощи нет. В поселке нет медпункта. Питание не организовано. Отправленный с Финляндского вокзала 4/XII-41 г. поезд, предназначенный для эвакуации 45-го ремесленного училища, был отправлен с 45 чел. вместо 400 чел. и с опозданием на 1,5 часа ввиду неявки эвакуируемых. 5/XII-41 г. эвакопоезд с населением 1400 чел. был сорван отправлением на 3 час. 25 мин. вследствие нераспорядительности эвакоорганизаций и ж. д. милиции, не организовавших посадку.

Аналогичное положение с эвакуируемыми и прибывшими с гор. Ленинграда и на ст. Ладожское Озеро.

5 декабря было подано всего 5 автомашин вместо 60, причем каждая машина принимает только 8 пассажиров с вещами»{476}.

Документы, даже весьма откровенные, лишь отчасти передают трагедию людей, оказавшихся, словно в ловушке, на берегу Ладоги. Идти вперед им не разрешалось (озеро еще не замерзло), возвращаться самим в город не имелось сил: все были истощены, все тащили за собой немалую поклажу. Тяжелее всего пришлось «ремесленникам» — работник эвакопункта потом вспоминал, как они, не получая хлеба, варили в котлах кости сгнивших лошадей, собирали отбросы…{477} Те эвакуированные, чьи дети «таяли на глазах» и умирали, пытались сами дойти до противоположного берега без всякого разрешения. Не всех из них сумели перехватить заградительные кордоны, и обычно они замерзали в пути.

12 декабря военсовет Ленинградского фронта приостановил эвакуацию. Отправка поездов с эвакуированными из Ленинграда была прекращена «до особого распоряжения». Часть прибывших отправили назад, а другую их часть все-таки попытались переправить пешим порядком по льду на другую сторону озера. К сожалению, не была продумана хотя бы не в деталях, но в общих чертах организация обогревательных пунктов по пути следования колонн. На льду они не создавались, разжигать же костры было опасно — это могло демаскировать трассу. «Счастливцы устраивались на попутных грузовиках», — отмечал А. Коровин{478}, но кто сейчас скажет, чего им это стоило? Л.В. Шапорина занесла 18 декабря 1941 года в дневник рассказ военного, который приехал с Ладоги, «насмотревшись на пешую эвакуацию». Впечатление было тягостное: «Люди замерзали. Матери теряли детей, возвращались и находили их мертвыми. Толпы бросались на проезжающие машины, хватались за колеса, бросались под автомобили, которые ехали, катились и дальше с окровавленными колесами»{479}. Всего же по льду озера «неорганизованным» автотранспортом до 22 января 1942 года и пешком смогли эвакуироваться 36 118 человек{480}.

Налаживание работы ледовой трассы по замерзшему озеру в январе 1942 года, появление здесь сотен складов и машин, везущих грузы в город и имевших возможность взять на борт истощенных блокадников, обеспечение их большим количеством бензина и горюче-смазочных материалов позволили начать новую, более масштабную эвакуацию жителей Ленинграда. По решению ГКО 22 января 1942 года предполагалось вывезти из города 500 тысяч человек. Эвакуация продолжалась до апреля 1942 года, пока не растаяла ледовая трасса. Первоначальные планы оказались «перевыполненными» — из Ленинграда уехало 554 186 человек. Цифры опровергают распространившиеся в городе слухи о том, что уезжают в основном «блатники», «ответственные работники» или иные привилегированные лица. Больше всего было вывезено рабочих, служащих и членов их семей — 260 426 человек. Наиболее многочисленные группы эвакуированных составляли учащиеся ремесленных училищ, оказавшиеся в самом бедственном положении, — 92 419 человек, студенты, преподаватели, научные работники с семьями — 37 877 человек, инвалиды войны, раненые красноармейцы и командиры РККА — 43 056 человек, детдомовские дети — 12 639 человек. Были переправлены из городских эвакуационных пунктов в тыл и многострадальные беженцы из районов области — 8135 человек{481}.