Бегемот и муза - Наталья Александрова

– Что еще за фотографии! – рявкнул старик. – Баба ведь говорила, что в чемодане будут наши деньги!

– Баба? – переспросил Борис. – Какая баба? Ах ты черт…

Ситуация начала проясняться. Он понял, в какую ловушку угодил. И еще сообразил, кто расставил эту ловушку.

– Ах, сволочь, – пробормотал он, – ну я ей устрою!..

– Открывай чемодан! – твердо приказал хозяин кабинета. – Посмотрим, что у тебя там.

– Чекан, жилет надень на всякий случай! – К старику подошел один из приближенных и подал зеленоватый бронежилет. Чекан надел его и тихо распорядился:

– За этим следите, как бы не выкинул чего.

Борис опустился на колени и щелкнул замками синего чемодана.

Несколько пар глаз и несколько зрачков револьверных дул следили за каждым его движением.

Осторожно, не зная, что его ждет, Борис потянул на себя крышку чемодана.

В приоткрывшуюся щель он увидел деньги – плотные банковские упаковки долларов. Поверх пачек с деньгами лежали фотографии.

Хоть в одном Ирина его не обманула: фотографии, сделанные покойной Ксюшей в Ницце, действительно лежали в этом злополучном чемодане.

Фотографии, за которые Ксюша заплатила жизнью. И двое бандитов Васи Толстого. И еще, может быть, не один человек.

Борис сильнее потянул крышку чемодана, и вдруг раздался грохот.

В напряженной тишине кабинета он показался просто оглушительным.

В руке у Бориса неожиданно оказался выпавший из чемодана пистолет. Тут же прогремели четыре выстрела, слившиеся в один.

Борис рухнул на пол и задергался в агонии, изрешеченный бандитскими пулями. Свет померк в его глазах, и последним, что промелькнуло перед его внутренним взором, было доверчивое лицо Ксюши, которая мечтательно повторяла за ним: «Сейшелы, теплое море, белый песок, и мы совершенно одни… А норковую шубу купишь?»

– Зачем тебе на Сейшелах норковая шуба? – еле слышно проговорил Борис и замолчал навсегда.

– Что за хрень? – спросил Чекан, поднимаясь из-за стола.

– Про шубу какую-то сказал, а потом отдал концы, – сообщил шефу Сухарик, распрямляясь.

– Я не о том, – поморщился Чекан. – Что там грохнуло? И что в чемодане? Что вообще за непонятки такие?

Сухарик осторожно раскрыл чемодан до конца и присвистнул.

Остальные братки столпились у него за спиной и расступились, когда к ним подошел Чекан.

– Деньги наши, – констатировал он, увидев груду плотных зеленых пачек. – А это что за фотки?

– Вася Толстый, – удивленно проговорил кто-то из бригадиров, – с каким-то конкретным мужиком разговаривает, морда вроде бы знакомая… Да ведь это же Могила! Вот блин!

– Ну-ка дай. – Чекан взял одну из фотографий и перекосился: – Ах он крыса!

Леня Сухарик тем временем осмотрел чемодан, поднял пистолет, который выронил мертвый Борис, и повернулся к боссу:

– Чекан, тут правда что-то непонятное. Похоже, пацана этого подставили. Он, когда чемодан открыл, дернул за веревочку, а там внутри хлопушка была.

– Что еще за хлопушка?

– Обыкновенная хлопушка, детская. А еще к крышке чемодана пистолет скотчем приклеен был, он оторвался и упал ему в руки. Мы хлопушку за выстрел приняли и замочили пацана. А пистолет-то не пистолет, барахло газовое! Зря пацана угрохали.

– И черт с ним, – невозмутимо произнес Чекан. – Наши деньги к нам вернулись, этого мы знать не знаем, – он толкнул носком ботинка труп, – да еще и Васю, крысу поганую, раскололи. Кто бы эту шутку ни подстроил – мы к нему не в претензии.

Вася Новиков по кличке Толстый сидел на открытой веранде ресторана «Гамбринус» и завтракал.

Вася Толстый, как обаятельный персонаж романа «Война и мир» Пьер Безухов, ел много и жадно.

Перед ним стояли большое блюдо фаршированных креветок, салат из спаржи и французский омлет с шампиньонами. Вася плотоядно облизывался, предвкушая пиршество, и был очень недоволен, когда к его столику подошел смазливый молодой человек с длинными, собранными в конский хвост темными волосами.

– Лева, – поморщившись, крикнул Вася официанту, – сколько раз я говорил, чтобы во время завтрака меня не беспокоили!

– Василий Андреевич, – официант угодливо согнулся, – вы извините, по поводу этого молодого человека звонили…

– Ах да. – Вася скривился еще больше, как будто раскусил лимон. – Ты, парень, тот самый… Это насчет тебя, выходит, Петр Степаныч говорил. – И он опасливо огляделся по сторонам.

– Да. – Парень с хвостом виновато потупился. – Может быть, вы меня послушаете?

– Не за завтраком же, аппетит только портить. И вообще, чего тебя слушать-то? – Вася продолжал есть и не предложил юноше не только присоединиться к трапезе, но даже присесть. – Компьютер хоть из свиного хрюканья Паваротти сделает. Морда у тебя ничего, а я как раз безлошадный. Феликс-то мой гробанулся, слышал небось?

– А как же, – вежливо кивнул кандидат.

– А если уж за тебя сам Немировский словечко замолвил, так о чем еще разговаривать? Буду из тебя звезду лепить.

– И что, из кого угодно можно вот так… слепить звезду?

– Да ты что, парень, слушать не умеешь? Как это – из кого угодно? За кого угодно Петр Степаныч Немировский просить не будет. Он в шоу-бизнесе человек всемогущий! Подожди минутку, сейчас я доем, и поедем к человеку одному фотографии делать.

Вася торопливо и неаккуратно дожевал салат и помахал официанту:

– Кофе, кофе неси!

Лева принес кофе, целую тарелку свежих хрустящих круассанов, масло и джем. Намазывая маслом круассан, Вася покосился на будущую звезду и милостиво разрешил:

– Сядь, чего торчишь-то? Голову надо задирать, чтобы с тобой разговаривать!

Умяв несколько круассанов и допив вторую чашку кофе, Вася наконец подобрел. Он откинулся на спинку стула, сыто отдуваясь, и уставился на протеже всемогущего Немировского.

– Ты, понимаешь, ко мне тогда приходи, когда я поел. Я, пока голодный, ни о чем думать не могу, только о еде. А сейчас можно, сейчас все путем. Ты вообще-то, я смотрю, ничего, можно с тобой работать…

Толстый еще раз осмотрел претендента.

Что-то в нем Васе не понравилось. Слишком спокойный взгляд. Когда молодой парень приходит к продюсеру, он волноваться должен, мандражировать, а этот глядит невозмутимо и даже с каким-то любопытством, как на какую-нибудь букашку редкостную. Хотя, конечно, если за него сам Немировский просил, так чего ему мандражировать?

Интересно, кем он Степанычу доводится? Родня, что ли? Так ведь не спросишь.

Вася бросил на стол деньги, поднялся.

– Поехали на нашу «фабрику звезд»!