Узнай меня - Юлия Кир

он, притягивая ее к себе за веревку, легко целуя в губы.

Иэнель опустила глаза, и не глядя на него, легко дала под дых.

— Понял…, — притворно загибаясь, прохрипел Урмэд.

Через мгновение он совершенно спокойно разогнулся и притянув ее снова, поцеловал.

Иэнель на этот раз ответила искренне.

— Думаю, руки пока связывать не будем, но веревку держи наготове.

— Намотаю магически — так быстрее будет, — вздохнула Иэнель, перекидывая вещмешок через плечо, а веревку беря в свободную руку — не пристало даггеру таскать вещи за пленницей.

— И да, отдай свою серебряную фибулу, смотрю, там у тебя фиолетовый сапфир в окружении горного хрусталя. Мне в самый раз. Даггер я в конце концов или нет?

— Фу, какой ты оказывается мелочный — скривилась принцесса, — Не думала, что дайонарские вояки предпочитают женские цацки.

— По статусу положено — цыкнул дайн и ухмыльнулся.

Украшение перекочевало в загребущие руки мужа, а его скромная заколка досталась принцессе.

Сначала шли как обычно — рука об руку, но когда на горизонте замаячило жилье, а в полях стали попадаться фермеры, Урмэду пришлось пойти впереди, ведя Иэнель в поводу.

— А теперь тебе придется вспомнить, первые ноды нашего знакомства, — ухмыльнулся Урмэд, — вспомнить какие чувства я в тебе вызывал и почему.

Иэнель сникла.

— Не вешай нос, — улыбнулся дайн, — я не обидчивый, а для дела полезно. Тем более, я буду вести себя так, что ты волей-неволей захочешь это сделать, — подмигнул он.

— Я буду стараться, — серьезно кивнула Иэнель.

— А вот и возможность сделать это быстрее…

Глава 23

Иэнель без напоминаний намотала веревку на руки. Вернее, зачарованная веревка намоталась сама. И это было удобно, потому что натяжение она могла контролировать самостоятельно.

За спиной, пыля и подпрыгивая на камнях, их нагоняла повозка, запряженная… птехорсом.

От удивления Иэнель застыла на месте забыв об осторожности и о натянутой веревке — Урмэд безуспешно пытался оттащить ее с дороги.

Айна разглядывала диковинное животное. Оно было таким, как описывал дайн, только не думала, что тварь будет настолько огромной. Птичье тело, покрытое даже на вид жесткими крапчатыми перьями, лошадиные копыта, густо оперенные выше узловатых бабок и голая драконья голова на мощной мускулистой шее. С высоты двух ее ростов маленькие желтые глазки с вертикальными зрачками горели равнодушной злобой и, ей даже показалось, ненавистью.

Хозяин птехорса натянул поводья. Задрав морду, тварь с присвистом, протяжно заклекотала. Он хотел было напуститься на нерадивых пешеходов, но увидев даггера, смялся, расплылся в заискивающей улыбке.

— Уйди с дороги, дура бестолковая! — рыкнул Урмэд, резко дергая Иэнель за веревку. Она попятилась, запнулась о камень и упала за колею, — Сидеть! — приказал он.

Иэнель вздрогнула. Голос Урмэда звучал незнакомыми, жесткими нотками. Она исподлобья посмотрела на него и тут же отвела глаза. В его взгляде уже не было ни капли тепла и любви.

— Доброго денечка, ком-коммандер — не разбираясь в званиях залебезил фермер, — Чем могу быть полезен?

— Подвезешь до ближайшей деревни, — приказал, не попросил Урмэд.

— Всенепременно, — закивал возчик, соскакивая и призывно маша рукой следовать за ним — В телеге сенцо мякенькое, брага свежая, колбаски крученые, если изволите…

— Изволю, — лениво протянул Урмэд, дергая за веревку, подтаскивая принцессу ближе к повозке.

Иэнель спотыкаясь почти побежала за ним.

— Девушке вот, молочка свежайшего налить могу.

Мужчина украдкой скользнул взглядом по Иэнель. Увидел светлую кожу, разбитую губу и ссадину на скуле, сделал соответствующие выводы.

Иэнель показалось, что тот ей втайне сочувствует.

— Обойдется, ей не положено, — процедил дайн.

— Как изволите…как изволите, — затрясся фермер. Сложил руки лодочкой словно недавний доргар, часто кланяясь как глиняный болванчик, что привозят из-за моря, из дангурских земель.

Иэнель бегло осмотрела его из-под опущенных ресниц. На лицо ничем не примечательный. Серая, морщинистая кожа, обвислые от старости острые уши, большие, мозолистые руки. Одет добротно, но не дорого: в кожу и шерсть.

— Я на ярмарку в соседний дистрикт еду, прямо до ворот деревни вас довезу, мне по дороге как раз… — усаживая гостей на сено, умасливал он, раскладывая снедь и посуду перед дайном.

Иэнель заметила, как его руки дрожат.

— Иди вон, — отмахнулся Урмэд, — сам разберусь. Моё время не ждет.

Возница запнулся на полуслове, поклонился и наконец оставив их одних, влез на птехорса. Стегнув того длинным стеком по крупу, тронулся в путь.

— Ешь, пока он не видит, — совершенно нормально сказал Урмэд, пододвигая еду жене.

— Как-то не хочется, — буркнула рассерженная Иэнель, отворачиваясь.

Не так ей это всё представлялось. А как? Если откинуть сантименты и посмотреть правде в глаза, то Урмэда не в чем было упрекнуть — он вел себя как нормальный даггер.

— Я предупреждал.

Урмэд вздохнул и без аппетита откусил от колбасы приличный кусок, запил брагой. Королевская древолазка конечно хорошо, но говяжья колбаса лучше.

Иэнель покосилась на него и обернувшись на хозяина повозки, быстро съела что дали. Гордость гордостью, но молоко с пирогами еще никому не мешали. Было неудобно есть связанными руками, но она справилась. Задумавшись, почувствовала, прикосновение. Это Урмэд убрал ей волосы за ухо, что бы не лезли в чашку.

— Спасибо. Мне просто надо привыкнуть, — шепнула она.

Он кивнул и заложив руки за голову откинулся на сено.

Иэнель легла рядом. Почему-то прикасаться к Урмэду не хотелось. От этого было и неловко, и как-то грустно. Словно он вдруг стал совершенно чужим, незнакомым. А что она собственно о нем знала? Видела его только с одной стороны, а вот его дайнская сущность с которой ему приходилось жить здесь, ее напугала. С этими мыслями Иэнель задремала, сквозь чуткий сон чувствуя, как Урмэд гладит ее волосы.

На закате они увидели поселение — несколько десятков домов, обнесенных добротным частоколом. Ворота еще были открыты. Над ними, на деревянном щите красовалась надпись: «Карод».

Урмэд спрыгнул с повозки, как только та остановилась. Возница, запыхавшийся и услужливый, подбежал через несколько мгновений.

— Приехали мы, уважаемый, Карод это. Хорошая деревня. Богатая. Тут и ночлег и еду найдете. Вон, на пригорке самая высокая труба торчит, это стало быть трактир.

Урмэд брезгливо на него покосился, дергая за веревку и принуждая Иэнель спрыгнуть с повозки.

— Разберусь, — буркнул он.

Не говоря более не слова доброму фермеру, они развернулись и пошли по направлению к воротам.

Иэнель украдкой обернулась. Извозчик, постояв мгновение в растерянности, осенил себя священным знаком (заключив в невидимый круг) и облегченно выдохнув, поспешил к птехорсу. Очевидно с трудом верил, что так легко отделался.

Улица была широкая, выложенная круглыми деревянными плашками, хорошо подогнанными друг к другу. Иэнель удивило,