Тропа. История Безумного Медведя - Андрей Ветер

Прошло ещё две зимы и Лакоты собрались в Чёрных Холмах у подножия Медвежьей Горы для большого совета. Тут были и северные племена, и южные. Все Титоны пришли, чтобы решить, что нам делать. Большинство склонялось к войне. Но как бы ни хотели наши воинственные юноши остановить вторжение Бледнолицых, они больше времени уделяли жарким спорам, распаляя себя громкими фразами. Они хотели быть героями и забывали о том, что им было суждено исчезнуть, в бою ли, от старости ли. А вот земля, по которой ступали они, останется и не изменится. Горячие головы думали о собственной славе, о важном положении в родном племени. У каждого из них были свои заботы. У каждого человека, у каждого отряда, у каждой родовой группы. Наш народ не сумел собраться и стать единой силой. Все общины существовали порознь. У каждой были свои интересы.

У нас есть сказание о том, как к нам попала священная трубка, которую белые называют Трубкой Мира. Это случилось так давно, что никто не может сказать когда.

Однажды двое Лакотов отправились выслеживать бизонов и взобрались на высокую гору. Оттуда они увидели, как между холмов шла одинокая женщина. Они направились встретить её и, приблизившись поняли, что она принадлежала неизвестному им племени. Женщина была очень красива, так красива, что от вида её кружилась голова и захватывало дух. Даже с большого расстояния доносилось удивительное благоухание женщины. Один из Лакотов почувствовал к ней сильное влечение и вздумал завладеть ею. Но второй остановил его и сказал:

– Взгляни на неё внимательнее. Это Вакан-Уинна, священная женщина. Не поступай дурно. Подумай о Великой Тайне…

Она остановилась перед мужчинами и сказала:

– Я вижу, что один из вас очень хочет совокупиться со мной. Но знайте, что этого нельзя сделать, ибо я не плоть, но дух плоти. Я пришла с важным делом, и сейчас не время для удовольствий. Учитесь сдерживать свои порывы. Тот, кто притронется ко мне, немедленно погибнет.

Но похотливый Лакот всё же направился к ней. Он понимал, что женщина была беззащитна перед его мускулистыми руками. Однако едва он приблизился к ней, с неба спустилось густое белое облако и накрыло его. А через мгновение оно опять вознеслось, и от нетерпеливого мужчины остался только скелет, кишевший червями. Эти черви – наши желания и жадность. Они живут в нас и подтачивают наш дух.

– Теперь мы пойдём к твоему народу, и я буду разговаривать с вождём, – обратилась женщина к оставшемуся Лакоту, и они отправились в его деревню.

Там она протянула вождю какой-то свёрток и объяснила:

– Здесь лежит очень важная для вас вещь, священный предмет, через который ваши слова будут доходить до ушей Великого Духа, – она развернула мягкую кожу и показала людям курительную трубку. – Это священная Трубка. Выкуривая её с врагом, вы обещаете ему никогда не поднимать на него руки. Дав какую-либо клятву с Трубкой в руках, вы не можете отступиться от своих слов ни при каких обстоятельствах, иначе вас ждёт погибель…

Так Лакоты получили Трубку.

Когда мы выкурили её во время больших переговоров на Лошадином Ручье, мы обязались не воевать, но сразу же позабыли об этом. А ведь от Создателя ничего нельзя скрыть.

Мне исполнилось ровно шестьдесят четыре года. Всё подсказывает мне, что пора собираться в мир иной, а я продолжаю намывать золото, которое, как мне кажется, уже никогда мне не понадобится. Странный я человек. Я многие годы стремился к тому, что мне теперь не нужно. Я состарился, во мне не осталось ни капли радости. Для чего мне это золото? Я складываю его в мешочки и храню под изголовьем моей лежанки. Вот уже несколько лет подряд я с опаской слежу за всеми моими компаньонами: как бы не отобрали то, что принадлежит мне, как бы не обсчитали меня, как бы не решились вдруг стукнуть меня по моему плешивому затылку.

Мне шестьдесят четыре года. Двадцать восемь лет я бродил по этому краю, дрался, иногда едва не умирал от ран и голода. Я убивал животных и людей. Я рубил лес, строил крепости, возводил запруды на реках. И вот уже добрых десять лет я, подобно кроту, роюсь в земле, выковыривая из неё золотые камешки, которые когда-то считал залогом счастья.

Было время, когда я отказался от карт, но не отрёкся от игры. Если говорить о золоте, то нынче я в крупном выигрыше. Золота у меня в достатке, чтобы купить большой дом и обзавестись слугами, но мне не нужен такой дом. Мне нет дела до персидских ковров, шикарной мебели, красивых женщин. Я хочу жить в лесу и дышать дымом костра, как это было во времена Джека-Собаки.

Получается, что в действительности я проиграл.

Когда-то Мато сказал мне, что я не смогу владеть золотом, что у меня его никогда не будет. Оно лежит себе под моей головой. Оно принадлежит мне. #о на самом деле у меня его нет, так как мне от него нет никакой пользы.

у меня вообще ничего нет, кроме прожитых лет. Я холоден в сердце моём. Холоден и пуст. И это означает, что Мато оказался прав.

На душе тошно.

Сегодня поблизости проехала очередная военная партия Лакотов. Они всё чаще нападают на отдельно стоящие дома. Думаю, что вскоре доберутся и до нашей берлоги.

В двух милях от нашего лагеря я наткнулся на труп белого человека. Он раздет догола и сильно изрезан ножом. Похоже, его прикончил какой-то воин-одиночка. Будь это отряд, дикари не упустили бы случая напасть на нас или хотя бы угнать наших коней. Мне стало жаль этого незнакомого парня с окровавленным затылком. Ему не хватило нескольких минут, чтобы доехать до укрытия. Впрочем, он вряд ли знал, что совсем близко от него была наша хижина…

Я вспомнил себя. Вспомнил те дни, когда я брёл пешком по прерии после гибели Кейта Мэлбрэда, ничего не зная в этих краях, без лошади, усталый, испуганный. Возможно, этот убитый человек послан свыше, чтобы напомнить мне о чём-то?

Мне приснилось сегодня, что я пришёл в деревню Оглалов и повстречал там мою Мэгги. Она так же свежая, как много лет назад. Она взяла моё лицо в ладони и поцеловала. После этого мне стало необыкновенно легко в теле, словно оно исчезло.

Мэгги произнесла слова, которые я не запомнил но это было лучшее, что мне довелось слышать в жизни из человеческих уст. Её голос проникал глубоко в меня и пробуждал забытые нежные чувства если во мне они вообще когда-либо говорили.

Потом позади Мэгги выросла огромная, как скала, фигура медведя. Шерсть на нём, как я разглядел, оказалась густым еловым лесом. Медведь поднял лапу с человеческими пальцами и погрозил мне.