Неизведанный Рим. Легенды и секретные места Вечного города - Елена Романовна Елохина

важные роли: служили проходной «часовней» для верующих, произносивших торопливую молитву на ходу, и освещали своими лампадками переулки, когда в Риме еще не существовало городского освещения. В центре «мадоннелл» по-прежнему насчитывается около 500, а раньше было несколько тысяч: картин, фресок, мозаик и лепных изображений.

Римляне относятся к своим уличным покровительницам с особым почтением. Они верят, что те уже не раз «предупреждали» об опасности.

Если вы встретите образ Богоматери в короне, знайте, что она совершила какое-то чудо – кровоточила, пускала слезу или что-то в этом духе.

Например, известен случай, когда в июле 1796 года многие «уличные» изображения Мадонн вдруг начали переглядываться!

Очевидцы утверждали, что их глаза двигаются справа налево и наоборот. Взволнованная толпа целыми днями наблюдала за ними, и даже из Ватикана прислали комиссию, подтвердившую подлинность слов очевидцев. Конечно, нашлись и скептики, ссылавшиеся на летнюю жару, чрезмерное количество выпитого домашнего вина и блики на стекле поверх образов. Но как бы то ни было, Риму действительно грозила опасность французского вторжения. Спустя два года войска Наполеона заняли папскую столицу. А подмигивали ли с тех пор Мадонны, никто точно сказать не может.

Среди участниц тех событий была и «соседка» Мадонны из коридора – образ на стене дома на piazza del Biscione. Римляне называют ее Madonna del Latte («Молочная Мадонна») – вероятно, из-за прижатой к груди ладони.

Название как прохода (passetto), так и площади (piazza) Biscione переводится как «змеи». Может, из-за вывески трактира, который когда-то здесь был, а может, из-за угря из фамильного герба Орсини, владевших дворцом на месте храма Венеры и театра Помпея. Симпатичный коричневый дом с росписями, где изображена Madonna del Latte, – бывшие хозяйские конюшни. От них на фасаде остались рельефы с лошадиными головами.

Римляне издавна приходили на piazza del Biscione еще по одному важному делу. Под Мадонной любил ставить свой столик известный «романтичный писарь». В прошлые века из-за высокого уровня неграмотности была распространена профессия scrivano pubblico – публичный секретарь. Он помогал людям из народа составлять и отправлять письма. В XIX веке ремесло стало еще более изощренным – появилась должность «писаря любовных посланий». Sor Lino, завсегдатай площади, ценился в Риме за креативность в подборе слов, изящный почерк и умение удовлетворить даже самые смелые запросы влюбленных. Плакат с прейскурантом услуг сообщал: «конфиденциальные» послания от 6 до 10 монет (в зависимости от тона письма). Они могли быть обычными, «пылкими» и «горячими» – на простой бумаге или с вензелями, с персонализированной подписью и пожеланиями возлюбленной.

Сколько историй хранит в себе небольшой квартал из нескольких улиц? Ровно столько, чтобы охватить две тысячи лет, один грандиозный театр и десяток тайн на его осколках.

52. Ангел со сломанным крылом

Там, где via di Grotta Pinta делает крутой поворот, взгляд неожиданно упирается в купол Sant’Andrea Della Valle. Он нависает над улицей всем своим барочным великолепием. Размеры тоже впечатляющие – на момент строительства церкви он уступал по размеру лишь базилике Св. Петра в Ватикане.

Завсегдатаям театров название церкви может быть знакомо: именно в ней происходит первое действие «Тоски» в опере Джакомо Пуччини.

Стоит обогнуть Сант-Андреа-делла-Валле, чтобы рассмотреть фасад. Но чтобы увидеть его целиком, придется перейти на другую сторону улицы. Кажется, что строение непропорционально высокое для такого маленького участка земли.

Представьте, что еще веком ранее собор был зажат между узких переулков. Перекресток двух шумных проспектов – corso Vittorio Emanuele II и corso Rinascimento – появился лишь со сносом старых жилых кварталов на рубеже XIX и XX веков. Строительство Sant’Andrea della Valle было долгим, мучительным и сопровождалось конфликтами архитекторов.

Когда в середине XVII века для завершения стройки был приглашен Карло Райнальди, он тут же разнес в пух и прах старания своих предшественников Джакомо делла Порта и Пьера Паоло Оливьери. Но особую неприязнь у нового архитектора вызвало вмешательство Карло Мадерно с его громоздким фасадом. Райнальди он казался чересчур высоким и узким, как будто вот-вот завалится набок. А верхний ярус визуально продавливал нижний. Чтобы сделать его чуть более симметричным без применения типичных барочных вензелей, архитектор решил разместить по бокам две фигуры ангелов. Для их создания был вызван скульптор Эрколе Феррата, уже успешно выполнявший заказы Ватикана и королевы Кристины Шведской. Но в этот раз что-то пошло не по плану.

Когда мастер представил папе римскому Александру VII Киджи проект первой статуи, тот раскритиковал ее. Понтифику не понравилось задранное вверх ангельское крыло – слишком длинное и будто сломанное.

Получив негативный отзыв о своей работе, Феррата вскипел и заявил, что если папе римскому понадобится второй ангел (который предполагался по контракту), то пусть сам его и лепит.

Одинокая фигура так и осталась скучать на фасаде, между первым и вторым этажами церкви. Римляне решили, что это изначально был коварный план Райнальди, чтобы уколоть соперника Мадерно. Крыло ангела слишком напоминало подпорку нестабильной структуры церкви. Соревнование между архитекторами – типичная история эпохи барокко.

Правды мы не узнаем, но Пасквин «высказался» о происшествии в своем привычном сатирично-емком стиле. Vorrei volare al pari d’un uccello mai qui fui posto a fare un puntello. Переведу для вас:

«Хотел бы я как птица летать, но был здесь поставлен фасад подпирать».

53. Аббат совсем потерял голову

И снова о говорящих статуях. За углом церкви Sant’Andrea Valle спрятался еще один «коллега» Пасквина.

Из всех представителей «конгресса остроумных» он больше всего оправдывает свое звание публичного оратора: это античная статуя в тоге, изображавшая сенатора, судью или консула – точно неизвестно.

Вероятно, в древности он украшал портик у театра Помпея.

Но римляне, как водится, дали ему новое имя – Аббат Луиджи.

Почему именно это – угадать непросто. Луиджи – распространенное в Риме имя. Но, возможно, оно «приклеилось» к статуе из-за визуального сходства с тезкой – церковным старостой соседнего прихода Ss. Sudario. Его описывали как хромого и неуклюжего, даже странно, что римляне усмотрели в нем что-то общее с прямой горделивой фигурой в тоге.

А словом «аббат» никогда не называли церковных старост (или пономарей), так как они не имели духовного сана.

Аббат Луиджи – пожалуй, самый невезучий представитель «конгресса».

Во-первых, он много раз переезжал с места на место вокруг площади, где его обнаружили при раскопках. Персонаж в тоге постоял сначала с другой стороны дворца Vidoni, но потом переместился в его вестибюль. Заботливые хозяева особняка пожалели статую и решили защитить ее от нападков городских хулиганов, которые взяли привычку швырять в нее камни.

Тогда на пьедестале Аббата Луиджи появился ироничный стих, написанный римским