Гробница тирана - Рик Риордан

Рейна смотрела на меня так, будто собиралась еще раз заехать мне по носу:

– Ну и история, полный кошмар.

– Жуть, – согласилась Мэг. – Ты послал сестру убить девушку, которая тебе изменила?

– Ну, я…

– А потом наказал птиц, которые рассказали тебе об этом, – добавила Рейна, – сделав их черными, как будто быть черным плохо, а белым – хорошо?

– Когда ты так говоришь, звучит не очень, – запротестовал я. – Просто так вышло, когда мое проклятие их опалило. Еще я сделал их злобными и плотоядными.

– Замечательно, – прорычала Рейна.

– Если мы отдадим им тебя на съедение, – спросила Мэг, – они отстанут от нас с Рейной?

– Я… Что?! – Я испугался, что Мэг не шутит. Лицо ее было вполне серьезным. Оно говорило: пусть они тебя съедят. – Слушайте, я рассердился! Да, я выместил гнев на птицах, но пару веков спустя я остыл. И извинился. К тому времени им понравилось быть злобными и плотоядными. А Коронида… ну, я хотя бы спас ребенка, которого она носила, когда Артемида ее убила. Он стал Асклепием, богом медицины!

– Твоя девушка была беременна, а ты приказал ее убить?! – Рейна снова попыталась пнуть меня по лицу.

Я сумел увернуться, потому что уже привык то и дело пригибаться, но было обидно осознавать, что на этот раз целилась она вовсе не в ворона. О нет. Она хотела выбить мне зубы.

– Ты отстой, – согласилась Мэг.

– Может, обсудим это позже? – взмолился я. – Или никогда? Я тогда был богом! Я не понимал, что делаю!

Несколько месяцев назад подобные слова показались бы мне бессмыслицей. А теперь я и правда так думал. Словно Мэг дала мне свои украшенные стразами очки с толстыми линзами и, к своему ужасу, в них я стал все видеть ясно. Мне не нравилось, каким мелким, пустячным и пошлым было все, что, благодаря магии Мэговидения, представало во всей своей неприглядности. И больше всего мне не нравилось, каким представал я – не только нынешний Лестер, но и бог, прежде известный как Аполлон.

Рейна и Мэг переглянулись. Похоже, они достигли молчаливого согласия, что будет разумно сейчас справиться с воронами, чтобы позже убить меня самим.

– Если останемся здесь – мы покойники. – Рейна снова отогнала взмахом меча плотоядную птицу. – Отбиваться от них и лезть наверх одновременно не получится. Есть идеи?

У воронов идея была: пойти в общее наступление.

И они, всей стаей ринувшись на нас, стали клевать, царапаться и яростно каркать.

– Простите! – визжал я, безуспешно размахивая кулаком. – Простите!

Вороны не приняли моих извинений. Их когти рвали мои штаны. Один вцепился клювом в колчан и чуть не сбросил меня с лестницы, и в какой-то жуткий момент мои ноги потеряли опору.

Рейна продолжала отгонять птиц. Мэг, ругаясь, швырялась семенами, словно подарками, которые разбрасывают во время парада с самой ужасной на свете платформы на колесах. Гигантский ворон, облепленный нарциссами, полетел вниз, описывая спираль. Другой, живот которого по форме напоминал мускатную тыкву, понесся к земле камнем.

Мои руки, обхватившие перекладину, слабели. Из носа капала кровь, но у меня не было ни секунды, чтобы ее вытереть.

Рейна права. Если мы не сдвинемся с места, то погибнем. А сдвинуться мы не могли.

Я посмотрел на горизонтальную балку над нами. Если бы нам удалось добраться до нее, мы могли бы освободить бы руки, встать на ноги и… выстоять.

В конце помоста, примыкая к следующей опоре, находилась большая прямоугольная коробка вроде грузового контейнера. Странно, что я не заметил ее раньше, но по сравнению с размерами башни контейнер казался маленьким и незначительным: просто еще один кусок рыжего металла. Я понятия не имел, зачем здесь, наверху, этот ящик… Технический склад? Хранилище? Но если нам удастся пробраться внутрь – возможно, там получится спрятаться.

– Вон там! – крикнул я.

Рейна проследила за моим взглядом:

– Если доберемся… Нам нужно выиграть время. Аполлон, что отпугивает воронов? Что они ненавидят?

– Больше, чем меня?

– Им не очень нравятся нарциссы, – заметила Мэг, когда еще одна птица, опутанная цветочной гирляндой, ушла в штопор.

– Нужно чем-то отпугнуть всю стаю, – сказала Рейна и снова взмахнула мечом. – Чем-то, что им ненавистно больше, чем Аполлон. – Ее глаза загорелись. – Аполлон, спой им!

Она могла с тем же успехом снова пнуть меня по лицу.

– У меня не настолько плохой голос!

– Но ты же… Ты ведь был богом музыки? Если ты можешь очаровать толпу – значит, должен уметь и вызвать у нее отвращение. Спой что-нибудь, чтобы им стало мерзко!

Отлично. Мало того что Рейна посмеялась мне в лицо и разбила мне нос, теперь я у нее главный специалист по мерзости.

И все же… меня поразило то, как она сказала, что я был богом. Похоже, она не пыталась оскорбить меня. Это прозвучало почти как признание: мол, да, ты был ужасным божеством, но есть надежда, что ты способен стать лучше, полезней и, возможно, даже заслужить прощение.

– Ладно, – сказал я. – Ладно, дайте подумать.

Вороны не собирались давать мне такой возможности. Они каркали и кишели вокруг словно туча из черных перьев и когтей. Рейна и Мэг изо всех сил отгоняли их, но защитить меня в полной мере они не могли. Мне в шею воткнулся клюв, едва не угодив в сонную артерию. Когти полоснули по щеке, наверняка оставив там свежие кровавые борозды.

Но думать о боли я не мог.

Я хотел спеть для Рейны, чтобы доказать, что и впрямь изменился. Я уже не тот бог, который убил Корониду и создал воронов, проклял Кумскую Сивиллу и совершил все остальные эгоистичные поступки, о чем прежде задумывался не больше, чем о выборе сладкого топпинга к амброзии.

Настало время быть полезным. Нужно стать мерзким ради друзей! Я перебирал в памяти свои выступления за тысячи лет, пытаясь вспомнить о каком-нибудь громком провале. Но нет. На ум ничего не шло. А птицы продолжали атаку…

Птицы продолжали атаку.

Где-то у основания моего черепа промелькнула идея.

Я вспомнил историю, которую мои дети Остин и Кайла рассказали мне в Лагере полукровок. Мы сидели у костра, и они шутили о том, какой дурной у Хирона музыкальный вкус. И сообщили, что несколько лет назад Перси Джексону удалось отогнать стаю смертоносных Стимфалийских птиц включив запись, которая была у Хирона в бум-боксе. Что же он включил? Что так нравилось Хирону…

– «VOLARE!» – завопил я.

Мэг, у которой в волосах запуталась герань, посмотрела на меня:

– Кто?

– Это песня, которую перепел Дин Мартин, – сказал я. – Птицы ее терпеть не могут. Но это не точно.

– Давай так, чтобы точно! – крикнула Рейна.