В крике от смерти - Борис Бабкин

– Служил? – спросил парень.

– Белобилетник, – улыбнулся больной. – Плоскостопие. Да и институт закончил юридический. А ты десантник?

– ВДВ, – гордо отозвался парень. – В Чечне чертей бил полтора года. Пострелял многих, а двоих лично руками прибил. Одному глотку передавил, другому в висок треснул, и отбыл дух к своему Аллаху! – хохотнул он.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина.

– Мишка Пахин. А тебя?

– Андрей.

– А баба эта твоя? – спросил кто-то из больных.

В палате было девять мужчин разного возраста.

– Да нет. Почему-то говорят – муж с женой. Она просто соседка, и все. А вот с чего нас обоих знобить начало, непонятно. Я в Москве жил полгода, а сам воронежский. Работаю в фирме по продаже подержанных легковых авто из Германии, Франции. Ехали в командировку, и вот…

– А спутница твоя, похоже, с Кавказа, – сказал седобородый пожилой мужчина. – Чернявенькая, и глаза злые. Вообще-то, может, от болезни.

– Украинка она, – ответил Андрей. – Отец, правда, армянин наполовину, но мать чистокровная украинка. В гости к сестре едет. Кстати, она не замужем. Настей зовут.

– Да, тут есть где пошарить, – усмехнулся сидевший на кровати рядом с лысым мужчиной крепкий лет тридцати пяти человек в спортивном костюме. – И врачиха нормалек выглядит, и вот те пожалуйста, – усмехнулся он. – Молоденькая и фигурец что надо. Ты замужем, сестренка? – спросил он подошедшую к Андрею Лену.

Та, не ответив, смущенно попросила юриста приспустить штаны.

– Я бы с удовольствием все снял! – захохотал крепкий.

– Я тоже, – поддержал его лысый. – Соколовская ништяк деваха. И эта, которая кровь берет, Анька Егорова. Да и врач бабец стоящий. Правда, в годах.

Лена быстро вышла из палаты.

– Накапает Рубиной, – сказал крепкий. – Зря мы при ней…

– Да не накапает, – усмехнулся лысый. – Им в радость такое слышать.

– Здорово, полковник! – В бокс вошел высокий черноволосый молодой мужчина.

– Опачки! – удивился Анджей. – Откуда ты нарисовался, Маслов?

– Земля слухами полнится! – поставив около кровати пакет, засмеялся тот. – Говорят, Гончаров вообще сутками под капельницей лежит, а ты, выходит, пивом забавляешься. Я тебе минералки принес.

– Боюсь, помру и пива не попробую, – улыбнулся Анджей.

– Я Галю в больницу привез, – объяснил свое появление Маслов. – А тут встретил знакомого нашего общего, Эдика, мы с ним вместе в армию призывались. А ты как?

– Бывало намного лучше, – вздохнул Анджей. – Пиво будешь?

– За рулем, – отказался Маслов. – Да и Гале обещал не пить до дня ВДВ. Вот и терплю, – рассмеялся он.

– С какого хрена это? – удивился Каток. – Выходит, что мужик и выпить не имеет права, когда захочет?

– Я помалу пить не умею, – усмехнулся Маслов. – Ну ладно, – посмотрел он на часы, – пошел я. А то Галя наверняка уже у врача. Я заеду еще, когда буду в Умете. Тебе чего привезти?

– Картошки и огурцов, – попросил Анджей. – Так я и не наелся картошки.

– Конечно, – кивнул Маслов, – соскучился по ней в Африке. Привезу, – пообещал он. Пожав руки Анджею и Вячеславу, вышел.

– Ты служил с ним? – спросил Каток.

– Нет, – ответил Анджей. – Сосед по деревне. Ездил с ним иногда. Нормальный мужик. Дерется неплохо и здоровье имеется… Ну ладно, ты, смотри, с ментом особо не цепляйся. И не ищи крайнего, а то наломаешь дров.

– Да понятное дело, – усмехнулся Каток. – Злой я до не могу.

– От стволов избавься, – посоветовал Анджей. – Протри хорошенько и куда-нибудь подальше закуркуй. Оружие в любое время пригодиться может.

– У нас все готово, – сказал по телефону Ахмет. – Ждем. Что? – не расслышав, переспросил он. Выслушав вопрос, усмехнулся: – Запасной вариант всегда есть. В общем, все нормально. Ждем, – повторил он.

– Скорее бы, – прошептала Марият. – Я не знаю, сколько еще выдержу.

– Не заводи себя, – посоветовал Ахмет и отключил телефон. – Скоро начнем действовать.

«Как ей хочется умереть, – подумал он. – А ведь не дура и воевала хорошо. Снайпер прекрасный. Она сразу пошла мстить, как и многие. Но я никогда не понимал шахидов. Верить в семь удовольствий в садах Аллаха на небесах, семь девиц и прочее. Отпущение грехов всем родственникам. Тьфу!..»

Боясь рассмеяться при ней, он вышел в соседнюю комнату.

– Я отомщу, – прошептала Марият.

– Ну вот, – улыбнулась Елена Анатольевна, – температуры у вас нет, но полежать придется. Температура была высокая, и необходимо установить причину. – Поднявшись, она посмотрела на Андрея.

«Больным ты не кажешься, – мысленно отметила врач. – Да и сразу не был похож на человека с температурой. Впрочем, как и она».

– А почему вы сказали, что Анастасия Буйко ваша жена? – негромко спросила Елена Анатольевна.

– Я ничего не говорил, – покачал головой Андрей. – Так посчитал станционный фельдшер. Как она себя чувствует?

– У вас схожие симптомы. – Врач вышла из палаты. Пропуская ее, лысый и крепкий расступились.

– Ничего баба! – подмигнул плешивому крепкий.

– Привет самому красивому медику Тамбовской области, – улыбнулся Анджей проходившей по коридору Соколовской.

– Здравствуйте! – засмеялась Таня.

– А где Вера Ивановна?

– Заболела.

Каток усмехнулся:

– А ты…

– Татьяна – хороший медик в отличие от многих! – отрезал Анджей. – На мой взгляд, здесь таких очень мало.

Они вышли из палаты и остановились в коридоре.

– Танюшку я бы тоже с удовольствием, – говорил стоявший там крепкий. – Надо будет подъехать к ней.

– Интересно, когда Рубина в ночь дежурит? – с усмешкой спросил лысый. – Вот выпьет с нами пару пузырей и…

– Слушай сюда, донжуан кастрированный! – выпустил ему дым в лицо Анджей. – Еще раз услышу подобное, оторву яйца! Мечтать хорошо так, чтоб никто не слышал.

– Ты чего? – шагнул к нему крепкий. – Крутой, что ли? Да я…

– Я всмятку, мон шер, – улыбнулся Анджей.

Открыв рот, крепкий начал оседать. Каток, заметив короткий тычок Анджея в солнечное сплетение, резко пнул мыском ботинка лысого в колено. Охнув, тот присел.

– Если с ним что-то случится, – ухватив лысого за ворот, Вячеслав приподнял его, – вы трупы. Я про то, что если он из-за вас в милицию попадет.

– Еще раз услышу о враче, Соколовской или процедурной сестре, изуродую, – пообещал Анджей.

– Во, – сказал парень в тельняшке удивленно смотревшим на Анджея двоим мужчинам, – ништяк! Нас тоже этому учили.