Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга - Курт Финкер

цитированным выше одинаковым или приблизительно одинаковым выводам.

В самом деле, имеются убедительные доказательства того, что перед глазами Штауффенберга стояла в качестве цели независимая, демократическая Германия. Когда в начале октября 1943 г. Штауффенберг начал работу по подготовке переворота, он среди военных планов обнаружил написанные Гёрделером, Вирмером, Хасселем и другими воззвания и тексты выступлений по радио. При содействии своего брата, а также вызванного в конце октября по телеграфу Рудольфа Фарнера Штауффенберг придал этим воззваниям новую редакцию. Однако тексты их пропали. Сделанные в августе 1945 г. по памяти записи Рудольфа Фарнера дают основание судить об их содержании, а тем самым и о политических взглядах Штауффенберга103.

Воззвание должно было сообщить о гибели Гитлера, разделаться с остальными нацистскими партийными главарями и обосновать необходимость предпринятых действий. Как можно скорее «нация была бы призвана к свободному решению вопроса о будущей конституции, новую форму которой предстояло найти». Правонарушения и преступления подлежали каре, однако преследование исключительно за политические взгляды отвергалось. Требовалось как можно скорее установить мир. Воззвание не оставляло сомнения в том, что неизбежны жертвы и потери, которые Германия сама заслужила своей политикой. Аналогичное содержание имело и воззвание к армии. «Преступным и бессмысленным военным действиям должен был быть положен конец». Далее в документе содержался «отказ от всех захватнических вожделений и от угрозы другим народам». «Присяга нового правительства гласила, что оно не поставит больше на карту жизнь ни единого немца, если только это не станет безусловно и непосредственно необходимо ради защиты родины, женщин и детей. Разумно мыслящие военачальники как можно скорее отведут войска на территорию Германии. До тех пор солдаты должны твёрдо стоять на своём посту».

Другое воззвание обращалось к женщинам и призывало их «к преодолению прошлого и построению новой жизни».

Важное значение для формирования политических воззрений Штауффенберга имели его дружба с Юлиусом Лебером и знакомство с Райхвайном, Маасом и Лёйшнером. Ведь то, что выросший в условиях консервативной среды граф и офицер генерального штаба вызвал к себе дружеское отношение левых социал-демократов, уже само по себе определённо говорило о его политической дальновидности. Графиня Штауффенберг так характеризует основу этой дружбы:

«В лице Юлиуса Лебера он уважал человека, настоящего мужчину и патриота. Я постоянно стремлюсь разъяснить, что мой муж по своему мировоззрению не мыслил по исконно предопределённым шаблонам, а являлся «мыслящим человеком». Он не укладывается в рамки заранее заготовленных «коробочек» и «систем». Для него речь шла о чести народа и отечества. И если он находил при этом отклик у таких людей, как Лебер, то предпосылки были для него безразличны. Он видел в нём скорее социального демократа, чем «социал-демократа». Решающим для него были личная честность и цельность характера»104.

Аналогичным образом судит и Аннедора Лебер: «В 1944 г. д-р Лебер установил контакт со Штауффенбергом. Их отношения переросли в честную дружбу. Штауффенберг был кем угодно, только не так называемым военным или генштабистом. Он имел ярко выраженный интерес к политике и придавал политической концепции д-ра Лебера большое значение для будущего»105.

Итак, Штауффенберга и Лебера объединяли общая тревога за судьбу нации и общее понимание необходимости коренных политических и социальных изменений в Германии.

Вместе с Лебером Штауффенберг выступал против концепции группы Гёрделера, которую отвергал как «революцию старцев»106. Д-р Лебер называл Гёрделера «человеком, предающимся иллюзиям», и при поддержке Штауффенберга во время программных дискуссий выдвигал требование глубоких социальных реформ107.

В апреле и мае 1944 г. адвокат Вирмер пытался посредничать между Штауффенбергом и Лебером, с одной стороны, и Гёрделером — с другой, и с этой целью вёл несколько бесед. «При этом граф фон Штауффенберг заявлял, что дело ни в коем случае не должно прийти к намеченной д-ром Гёрделером попытке реставрации республики 1919 г. Когда д-р Лебер, отвергая воззрения д-ра Гёрделера, изложил радикальную социалистическую программу и стало известно, что граф фон Штауффенберг как будто одобряет её, Вирмер снова по просьбе Гёрделера включился в переговоры с целью устранения этой трудности»108.

Штауффенберг, согласно данным, содержащимся в обвинительном акте против Гёрделера, заявил о своём согласии с компромиссным проектом Вирмера, что было вполне возможно, ибо для Штауффенберга на первом плане стоял прежде всего вопрос об устранении Гитлера и прекращении войны.

В мае 1944 г. Лебер выступил с новыми резкими нападками на Гёрделера за его «западную политику». Он осудил также «послушную церкви политику Гёрделера и Вирмера». Лебер настаивал на более сильной ориентации на Восток109.

Штауффенберг и Лебер противились выдвижению кандидатуры Гёрделера на пост канцлера — позиция, которую разделяли также Мольтке и другие члены Крайзауского кружка. Весной 1944 г. Штауффенберг встретился с Вильгельмом Лёйшнером. Легационный советник Брюкльмайер, устроивший эту встречу, обрисовал Штауффенберга как человека, «проявлявшего интерес к рабочему вопросу»110. Штауффенберг спросил Лёйшнера, не лучше ли было бы, чтобы руководство в новой Германии взял на себя представитель рабочего класса111. Однако Лёйшнер был против. Он не хотел, чтобы на социал-демократию, как в 1918—1919 гг., легло бремя ликвидации проигранной войны, ответственность за которую несла не она. Поначалу Лёйшнер был согласен с кандидатурой Гёрделера на пост рейхсканцлера, но считал это лишь временным решением. В будущем он хотел видеть во главе государства социал-демократа.

Из своего отрицательного отношения к кандидатуре Гёрделера на пост рейхсканцлера Штауффенберг не сделал никакого конфликта, ибо самым необходимым в тот момент считал объединение всех сил для свержения Гитлера. Но и он тоже видел в канцлерстве Гёрделера лишь правительство переходного периода. Шуленбург и другие — даже сам Бек — считали Лебера человеком, подходящим для того, чтобы в будущем занять пост канцлера112, Гёрделер пожаловался Беку насчёт радикальных демократических взглядов Штауффенберга. «Но Бек придерживался мнения, что не следует слишком сдерживать этого молодого горячего всадника»113.

О политических взглядах Штауффенберга весной 1944 г. дают представление также высказывания бывшего майора Майнике-Кляйнта, прикомандированного с января по июнь 1944 г. к Общевойсковому управлению сухопутных войск и в течение некоторого времени служившего под непосредственным началом Штауффенберга. Хотя Майнике-Кляйнт не был вовлечён в заговор, Штауффенберг весьма откровенно говорил с ним об общем положении и о будущем. Майнике-Кляйнт приводит его дословное высказывание: «Немецкий народ состоит не только из офицеров-аристократов и провинциальных дворянчиков».

Далее Штауффенберг сказал, что должен быть создан Отечественный фронт и что после свержения Гитлера особенно необходимо повести борьбу против его идейного наследия. Он, Штауффенберг, против всех мер, затягивающих войну. Война проиграна, и Германия должна проиграть её, ибо начинать её было преступлением. Начало этому преступлению было положено в