Ловушка для орла - Симона Вилар

В итоге он отвлек этими разговорами Грейс от мыслей о Мойре. Теперь она куда больше говорила о переезде в Олнвик к родне брата. Однако в глубине души Грейс понимала, что не сделает этого. Перси не очень-то жаловали незаконнорожденную дочь старого Нортумберленда, только ее сводный брат Генри Элджернон проявлял к Грейс участие, но он сейчас далеко. И если она внезапно явится к надменной родне… Конечно, они не укажут на дверь покалеченной родственнице, но жить среди надменных Перси будет не очень сладко, тем более что за годы супружества Грейс привыкла чувствовать себя госпожой.

Потом к леди Грейс пришла Тилли и со свойственной ей беспечностью стала рассказывать, как она показывала леди Мойре замок, как та поведала ей о Шотландии, о старых поверьях Хайленда и даже о том, что некогда жила на далеких северных островах, куда еще ребенком привезла ее мать.

Грейс недоуменно пожимала плечами.

– Вольготно же было этой безумной Элен Герон забраться в глушь на островах, когда ее тут так искали, так о ней волновались. Ведь могла же она со своей незаконнорожденной дочерью вернуться в Форд. Из-за нее тут такая резня началась, пока она жила среди дикарей!

Находившийся рядом капеллан Дерик заметил:

– Наверное, Элен Герон просто не желала, чтобы ее схватили по пути. Да и на родных не хотела накликать беду. Вот и получается, что ее решение отбыть куда-то на север и навсегда исчезнуть из этих мест было вполне разумным.

Грейс хмуро посмотрела на капеллана.

– Как погляжу, вы стали настоящим нортумберлендцем, преподобный, если столь хорошо разбираетесь в местных нравах. Может, вы объясните мне, отчего эта девица разгуливает по замку и все к ней так благосклонны, а ко мне являются как на страшный суд? Хотя я их госпожа и благодетельница.

Священник мог бы ответить, но благоразумно промолчал. Когда леди Грейс пребывала в таком настроении, ее не стоило раздражать.

Но для Грейс устроить слежку за гостьей было даже неким развлечением. Она отправляла то Одри, то самого Дерика, а порой и Клема Молчуна присматривать за Мойрой. Сидя у себя в покоях, Грейс упивалась своими подозрениями, а потом злилась, что никто из них никак не выведает ничего о связи хозяина с гостьей. Да они просто слепы и глухи! Сама же Грейс не могла забыть, как смотрел ее супруг на эту девку. И сейчас для Грейс выявить нечто связующее их было даже важнее, чем донимать супруга просьбами явиться к ней. Увы, она уже смирилась, что Дэвид не простил ее за предательство, но была уверена, что со временем супруг поймет, что они связаны навечно и нераздельно, и в конце концов вновь проявит к ней интерес, навестит, одарит… О, Грейс так скучала по нему! Пока же ей оставалось только следить и строить догадки насчет этой девки и вызнавать о каждом ее шаге. Даже у повара Лео она всякий раз расспрашивала о Мойре. Тот охотно делился, рассказывал, что ела гостья, что ей пришлось по вкусу, что порой она наведывается на кухню и с интересом наблюдает, как там все устроено.

– Уверен, мадам, что эта женщина и сама некогда занималась большим хозяйством. Она во многом разбирается и даже дала мне несколько толковых советов, как лучше хранить продукты.

Грейс почувствовала себя задетой тем, как отзывался о гостье ее личный повар.

– Леонард, ты, кажется, забыл, что именно я привезла тебя сюда и именно мне ты обязан своим положением. Поэтому я приказываю, чтобы ты доносил мне все о так называемой леди Герон. Если же ты станешь избегать этой обязанности, то уж поверь, я расскажу супругу, что ты донес на него, когда в замок прокрался этот ублюдок Герон!

При этом напоминании румяные щеки толстяка стали бледнеть. Он уже не раз пожалел, что сообщил госпоже о проникновении в замок Бастарда Герона. Лео тогда просто вышел проверить, отчего в кухонном помещении горит свет, и увидел Джонни Герона, хозяина и старого Оливера. Лео понял, что оказался там, где ему не стоило быть, и на всякий случай сбежал. Но потом, жалея свою одинокую покалеченную леди, решил позабавить ее новостью о присутствии в замке объявленного вне закона Бастарда. Не мог же Лео предположить, что супруга сэра Дэвида решит донести на мужа графу Нортумберленду. А теперь еще и грозится, что скажет хозяину, что именно повар шпионил за ним той снежной ночью.

Когда он вышел, Одри заметила, что лучше бы госпожа не повара допрашивала, а вызвала эту вертихвостку Дженни, которая бегает к гостье по любому поводу и стала ей такой наперсницей, что просто не разлей вода. Но Грейс только еще больше рассердилась. Знать она не желает негодную Дженни! Что та себе позволяет? Хозяйка повысила ей жалованье, одарила собственноручно сплетенной тесьмой для свадебного наряда, а эта мерзавка взяла и отдала платье Мойре. Но как бы ни злилась леди Грейс, она понимала, что не тронет горничную, так как за ту мог заступиться оруженосец ее мужа Эрик. А с людьми мужа ей лучше не портить отношения, если она не хочет еще более усугубить разрыв с супругом.

– О, когда уже эту девку отправят к Геронам! – только восклицала Грейс, наблюдая из окна, как та весело болтает с тем же Эриком, разгуливает по стенам замка или возится во дворе с местной детворой, притащившей щенков из псарни, чтобы показать гостье.

Грейс вызнала, что ее супруг уже отправил вестового в Форд-Касл и даже получил ответ, но что-то пока не похоже, чтобы красотка Мойра собиралась отбыть.

А потом Майсгрейв уехал. Как обычно, Грейс узнала об этом последней.

– Опять он не явился попрощаться со мной! – вскричала она в ярости.

Находившаяся с ней Одри не осмеливалась напомнить госпоже, что поучение и наказание жены было неоспоримой прерогативой супруга, а сэр Дэвид после того, как Грейс едва не отправила его за решетку, только тем и ограничился, что стал избегать ее. Другая бы уже сидела на хлебе и воде, а Майсгрейв даже не урезал власть супруги в замке. Похоже, он все же жалеет увечную женщину. А вот сама Одри, несмотря на то что многим была обязана хозяйке, не испытывала к ней жалости. Ибо Грейс была злой. Одри, как ее ближайшая наперсница, знала это лучше других. И хотя, пребывая в хорошем настроении, леди Грейс одаривала ее, и Одри щеголяла в старых платьях миледи с навесными рукавами, синяки от ее щипков и ударов, которые приходилось терпеть камеристке, были столь же частыми, как и румянец от пощечин, которые то и дело отпускала ей леди Грейс. Но она же выделила Одри щедрое приданое, чтобы к ней мог посвататься Найджел из рода Перси.

И Одри не знала, как ей быть, когда после отъезда супруга леди Грейс принялась рыдать и кричать, отказалась есть, запустив блюдо с пудингом в повара Лео, и даже разорвала только что собственноручно сплетенную тесьму. Досталось и Одри: Грейс заставила камеристку стать перед ней на колени и принялась таскать ее за волосы.

– Вы все предатели, все! Вы на его стороне, несмотря на то что Дэвид привез в замок любовницу! Вы всё от меня скрываете, опасаясь, что я вновь пожалуюсь на него Перси!

Одри, не выдержав, закричала:

– Миледи, ваш брат во Франции! Эта женщина скоро уедет!..