Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская

колючей щетине? Уж не околдовал ли он ее? Все-таки ведьмак!

Джиа нужно было непременно это выяснить, сходив на еще одно свидание.

Все последующие дни походили один на другой. Ночами Джиа изучала карты и чертежи, а утром проводила тренировки с Алемом Дешером. Библиотекарь так уставал, что в конце концов предпочел полуночному общению здоровый сон. Он стал придумывать разнообразные предлоги, чтобы оставлять девушку в одиночестве. Джиа демонстрировала разочарование, но возмущалась несильно.

После утренних тренировок наемница направлялась в гостиницу, где падала и моментально засыпала. Вечером она прогуливалась по городу, сравнивая и сверяя новые знания и продумывая план, а иногда и просто приятно проводя время под руку с Летодором.

С их последнего свидания ведьмак переменился. Он больше не пытался выслеживать Джиа, словно лисицу, не позволял себе крепких выражений, стал более обходительным и внимательным. Безусловно, теперь между ними было гораздо меньше недомолвок, и им стало почти легко друг с другом. Но, несмотря на общие интересы, в воздухе, словно грозовые тучи, повисли невысказанные вопросы, которые они оба не осмеливались обсуждать.

Впрочем, Джиа убедилась в том, что ведьмак ни капли не владел ведьмовством. Летодор же, в свою очередь, окончательно поверил в то, что Джиа не была русалкой или каким-то иным морским нелюдем. Так же со всей возможной осторожностью он расспросил о ее новом знакомом – иноземце, служившем в библиотеке. А затем он рассказал, что их общие друзья – музыканты Уомы – до сих пор не покинули город и приглашали их обоих на свое представление.

Оказалось, что Орфу заметил один из высокородных господ, и теперь Уомы выступали на самой популярной сцене Пятой ступени. Они хвастали, что один раз даже видели самого Верховного жреца Дэрея Сола! Говорили, что он сам был наделен музыкальным талантом и живо интересовался новыми артистами.

– Ах, посмотреть бы! – мечтательно вздохнула Джиа.

– Так посмотришь еще, – напомнил Летодор. – Хочешь, я попрошу их достать нам билеты хотя бы на завтрашнее выступление?

– Да на Верховного посмотреть бы, – хихикнула девушка.

– Это еще что за интересы? – нахмурился ее кавалер.

– Понимаешь, Летодор, – принялась объяснять Джиа, – орден Единого – это же не просто орден, его члены – настоящие чародеи! То есть такие люди, которые щелчком пальцев огонь высекают из воздуха и могут задушить на расстоянии. А Верховный жрец – сильнейший из них, может быть, он и вообще сильнее всех людей на свете! Увидеть этого человека – все равно что увидеть… не знаю… единорога!

– Складно говоришь, – усмехнулся ведьмак. – А еще я слышал от Орфы, что он молод и «волшебно красив».

– Прямо «волшебно»? – смутилась девушка, а после, отмахнувшись, рассмеялась. – Ну, это же Орфа…

– Орфа – это Орфа, – согласился мужчина, припоминая их встречу в «Красной Лилии». – Но когда она рассказывала мне о Верховном жреце, взгляд у нее был, как…

– Как у кого?

– Как у тех, что во сне бродят, знаешь?

– Лунатики.

– Все-то ты знаешь…

– Хм…

Они поужинали, выпили разбавленного пополам с водой «кислого» вина и теперь при полной сытости и душевной гармонии неспешно прогуливались по парку. Джиа решила, что сегодняшнюю ночь она проведет в гостинице. Неестественно и вредно было спать днем, а работать в темноте. Если сильно увлекаться таким режимом, то можно в скором времени начать путать явь со снами.

Летодор же решил, что его щетина уже порядком отросла для того, чтобы он мог перейти на новый уровень отношений. Ведьмак продолжал видеть странные сны. Девушка в них была неестественно холодной на ощупь и даже покрыта чешуей, но на деле оказывалась куда горячее, чем в жизни. И он сильно опасался, что в скором времени начнет путать Джиа из снов с настоящей Джиа.

Они пересекли площадь, нарядно украшенную мозаикой, цветочными клумбами и фонтанами. Серебристые струи ниспадали у самых розовых кустов, и в оранжевом свете фонарей капли воды переливались и сверкали на белых лепестках, словно россыпи золотых топазов.

Джиа, развернувшись вполоборота, остановилась, чтобы полюбоваться этой картиной. Ведьмак не обернулся вместе с ней, предпочтя цветам аромат ее волос, оказавшихся вдруг совсем рядом. Девушка ощутила его дыхание и замерла, а Летодор, словно на охоте, не позволяя своей жертве опомниться, приблизился вплотную. Чтобы Джиа не сумела больше отвернуться, он мягко захватил ее лицо в свои ладони и, низко склонившись над девушкой, прикоснулся к ее губам.

Губы Джиа-русалки не обжигали. Они были мягкими, теплыми и невероятно сладкими. Девушка не сопротивлялась. Но и не ответила на его поцелуй. Джиа застыла, закрыв глаза и опустив руки, словно в оцепенении. Мужчина чувствовал, как быстро-быстро под тонкой тканью платья колотится ее сердце.

Когда-то в юности во время тренировок ведьмак ловил птиц голыми руками. И когда он крепко и нежно сжимал в ладонях их хрупкие маленькие тела, то слышал такое же частое биение испуганных сердечек.

Чувствуя, что Джиа уже перестала даже дышать, Летодор выпустил ее. Девушка не отшатнулась, но как стояла, так и уткнулась лбом в его плечо и, кажется, начала плакать. Этого он совсем не ожидал. Но догадался, что, раз уж в ее мире нет ни неба, ни солнца, наверняка и целоваться в нем не принято.

– Прости, – прошептал он, ласково гладя ее по спине. – Я совсем не хотел твоих слез.

Джиа перестала всхлипывать. Теперь она тихо рассмеялась.

– Я глупо себя веду, да? – несмело спросила она, не отнимая лица от плеча Летодора, словно прячась там от его же обладателя.

– Ну, немного странно, – смутился Летодор. – Но ты и родилась в странном мире. И, возможно, на твоей родине между мужчиной и женщиной другие отношения?

– Совсем другие. – Она шмыгнула носом.

– Но, – промычал он, – ты хотя бы читала о том, что люди целуются?

– Читала, – тихо ответила она, – но никогда не видела, чтобы мои родители обнимали или целовали друг друга.

– Как же так? – Летодор отстранил девушку от себя, заглянув в ее глаза. – Тебя, что же, в детстве мама ни разу не целовала, не обнимала?

– Мама… а зачем? – спросила Джиа.

Видя в ее глазах искреннее непонимание, Летодор утратил дар речи. Он пришел в ужас, невыразимый ничем, кроме как грязными ругательствами, при мысли, что где-то есть мир, где матери не целуют своих детей, не обнимают их отцов, где люди… Да от чего вообще у них там дети рождаются? Вместо ответа он снова аккуратно взял лицо девушки в ладони и приник к ее губам.

На этот раз их поцелуй оказался более живым, долгим и упоительным. У Летодора кружилась голова, кровь закипала в венах, но все