Сотник и басурманский царь - Андрей Белянин

Рогатый ажно взвизгнул от боли немыслимой. Ему уж и женитьба не в радость – какую драчунью выискал, даром что сиротина, а дерётся не хуже мужчины…

Подъезжают они к старому погосту, меж крестов проходят, а тут холм могильный прямо на их глазах и раскрывается.

– Вот, – чёрт говорит, – и постеля наша брачная. А у вас, кажись, сзаду юбка примялася, ужо поправлю…

– Не сметь! – казак рявкает, пнув нечистого промеж ног. – До брака не хватай за всяко!

Бедный чёрт на коленки брякнулся, слова вымолвить не может, чует – женихалку отбило напрочь! Ещё чуть-чуть, и хоть на паперти пой фальцетом… А нечисть уж с телег пососкакивала, кругом стоит, в ладоши плещет, зубами скрежещет, всей толпой захотела девичьего тела! Кой-как чёртушка встал да и высказался:

– Вот кладбище мёртвое – это церковь наша! Упыри да ведьмы – гости с дружками, плита могильная – алтарь! Так скажи при всех, идёшь ли за меня, краса-девица?

– Отчего ж не пойти, коли не шутишь.

– Я шучу?! – ажно захохотал нечистый. – Да я тебя хоть в сей же миг готов на руках унесть в могилу!!!

– Охти ж мне, – казак притворно вздыхает, – а не хочешь ли послушать сперва, как сердечко девичье стучит?

Подпрыгнул чёрт от радости, сладострастием заблестел, грешными мыслями оперился, да и кинулся к казаку на грудь. А на груди казацкой, под платьем невестиным тоненьким, – сам Егорьевский крест… Прямо через ткань белую на пятачке чертячьем своё отражение выжег! Дурным голосом взвыл женишок рогатый…

Казак платье сорвал да за шашку:

– Эх, порубаю в колбасу, бесово племя! – да как зачал махать клинком крестообразно, в православной траектории, только нечисть и видели!

Возвернулся он к утру, сам потный, весь день спал с усталости. А уж прощаясь, девке-сироте рубль серебряный оставил, на приданое. Пусть и ей, дурёхе невинной, когда-никогда счастье будет…

…Продал как-то раз один студент душу чёрту. Дело, что и говорить, не особенно красивое, однако в былые времена встречалось не так уж редко. Да и продал-то по глупости, за смешную, можно сказать, цену… Ляпнул, не подумав, разок, дескать, замучили профессора университетские, у них, мол, и сам чёрт экзамен не сдаст!

Ну а нечистому тока намекни – уж тут как тут: хвостом вертит, учёность изображает, помочь обещается всячески. Поговорили они как два интеллигента, да и подписал студент жёлтую бумагу с буквами красными! О том, что, дескать, передаёт он душу свою бессмертную чёрту в руки, а за то ни один профессор его ни в чём нипочём срезать не сможет.

Сами знаете, откуль у энтих молодых атеистов о душе понятие, им бы тока Бога за рукав пощупать да и тиснуть в книженцию, мол, «материальных доказательств не обнаружено, а то, что есть, безобъективная иллюзия», во как!

Сроком поставили тот день, когда студент самый распоследний экзамен сдаст. Всё честь по чести: серы нюхнули, договор скрепили, по рюмочке опрокинули за сотрудничество, и кажный к себе пошёл, собою довольный.

Уж о чём чёрт думал, нам неведомо, а тока студент оченно счастлив был! Он, вишь, человек городской, образованный, знаниями перегруженный, премудростями книжными набитый, решил – что ему стоит нечистого обмануть? Трудно ли умеючи «вечным студентом» стать… Знай учись через пень-колоду, чтоб и выгнать жалко, и в люди выпустить стыдно! Мало ли таких… То-то облапошится хвостатый, долгонько будет меж рогов чесать, души атеистической дожидаючись…

Да почему-то не вышло ничего. С того дня, как ни пойдёт студент в аудиторию – дык профессора с ним первые раскланиваются, за ручку здоровкаться в очередь толкутся, без экзаменов, экстерном, все дипломы всучить норовят. Недели не прошло, а готовят на бедолагу полный отчёт – уж такой разумности редкой молодой человек попался, что никак нельзя его в университетских стенах томить, а самый наипервейший диплом, со всеми печатями, вручить надобно, да и просить самого государя слёзно, чтоб он эдакую глыбищу над всем учёным советом наиглавнейшим поставил!

Вот тут-то и присел студент… Чего-чего, а не ожидал он от нечистой силы такенной-то прыти! Перепугался однако… Он и молиться пробовал – да не идёт к Богу та мольба, что не от сердца… И в церкви поклоны бил – да только лбом ворота райские не отворишь… Опосля ещё к гадалкам и колдовкам за советом бегал – куды тебе, они от него ещё резвее дёру дали, кто ж у чёрта законную добычу отнимать посмеет?

Парень с горя да по дурости уж и больным сказался, так к обеду цельная делегация учёная, всем составом профессорским, к нему диплом прямо на дом и принесла! Только тут и понял студент, что не он нечистого, а нечистый его на хромой кобыле три раза вокруг ёлки обскакал… Залился он слезами горючими, да и пошёл с печали великой в садик вишнёвый погулять, последние часы вольным воздухом с ароматами напиться.

А в те поры шёл по городу казак… На сапогах глянец, на щеках – румянец, лампасы яркие, штаны немаркие, егорьевский кавалер – всем героям в пример! Видит, в саду зелёном, за забором крашеным, студент в фуражке сидит, очки стеклянные слезами промывает. Не сдержался казак:

– А и какая же холера молодёжь нашу культурную эдакие слёзы лить заставляет? Какое учёное название у сей напасти?

– Безальтернативность… – студент ответствует да из-за пазухи договор треклятый пальчиками выуживает.

Глянул казак и так и сяк, сверху вниз да боковым зрением по диагонали – и не понял ничего. Объяснил студент. Ну, тут ровно тучка громовая на чело казачье набежала! Как топнет он сапогом со шпорою, как закричит голосом впечатляющим:

– А не бывать тому! Не позволит честный казак душе христианской, атеизмом научным отравленной, в адском пламени гореть по дури собственной. Ну-кась, появись здесь сей же час, дух нечистый! Мы с тобою по-иному потолкуем…

Один миг, и вот он вам, чёрт лысый, тока позови – тут как тут: пятачком светит, улыбку клеит, а глаза бесстыжие добрые-добрые…

– Зачем звал меня, казак православный? Ваше племя с нашим дружбу не водит, а ежели морду бить али опять до Петербурга транзитом, так, увы, нет – слуга покорный… Я уж лучше в пекле пересижу. А господин студент ещё с полчасика по земле походит, мне разве жалко, я ж тоже не без сочувствия…

– Студента не замай! Нешто сам не видишь, до чего человек образованностью на всю голову ужаленный?!

– Ой, да я бы и рад, но ведь договор – вещь бумажная, нетленная, юридической силы немереной! Хоть бы мне его и отпустить, так начальство со мной такое извращение сделает – ведра вазелина не хватит…

– Не гундось, чёртово семя, – строго прикрикнул казак, спиной широкой студента прикрываючи, – а вот забирай меня вместо него! Что тебе проку в душе тёмной, неверующей, страха божьего не имеющей, покаяния не испытывающей… Бери мою!

– Твою?! – в один голос ахнули чёрт со студентом.

Кивнул казак.