Американская разведка против Гитлера - Николай Платошкин

Рузвельт не желал ссоры Донована и Гувера, поэтому назначил офицером связи между двумя ведомствами своего сына Джеймса.

Гувер внешне смирился с новым конкурентом, но ни на один день не прекращал против него «подрывную работу». Он собирал сплетни и слухи (частично откровенно лживые) относительно административной неспособности «дикого Билла». Все агенты ФБР получили задание проверять любую информацию о том, что Донован хочет стать преемником Гувера на посту директора ФБР. Особенно внимательно Гувер отслеживал информацию о том, что Донован берет на работу людей с левыми взглядами и «коммунистическими тенденциями». Это было правдой — в отличие от костоломов и ищеек Гувера на «Дикого Билла» работали университетские профессора, журналисты и активисты гражданского общества, искренне ненавидевшие нацизм. Для Гувера же его извечный враг был только одного цвета — красного.

Между тем директор ФБР смог «застолбить» за собой разведку и контрразведку в странах Западного полушария. Во всех американских посольствах в странах Латинской Америки появились сотрудники ФБР под крышей «атташе по правовым вопросам». Теоретически эти атташе должны были разоблачать германских шпионов, но в основном следили за деятельностью местных коммунистических партий.

Пример Гувера оказался заразительным. Еще в годы войны, когда Москва и Вашингтон были главными силами Антигитлеровской коалиции, «Дикий Билл» определил нового врага — СССР. Таким образом, он решил, как и Гувер, сохранить свою службу после окончания войны, придумав ей новую «миссию».

Эволюция отношения американского правительства (включая спецслужбы) к Советскому Союзу в военное время была резкой и ошеломительной.

Еще в конце 1940 года в Вашингтоне считали СССР союзником Гитлера. Во время советско-финской войны Рузвельт наложил на Советский Союз «моральное эмбарго», согласно которому был запрещен экспорт в СССР самолетов. В то же время немцы тогда Москве самолеты (в том числе и новейшие) продавали. Гитлер был убежден, что такая демонстрация достижений германской военной промышленности заставит русских со временем стать сателлитами Третьего рейха.

Но с началом 1941 года в Вашингтоне (под давлением Лондона) наконец поняли, что именно Сталин готов и может противостоять Гитлеру. В январе 1941 года Рузвельт отменил «моральное эмбарго». Тем не менее военный атташе США в Москве (одновременно резидент военной разведки) вплоть до самого нападения Германии на СССР докладывал, что «Советы» хотят столкнуть англосаксов с Гитлером, а сами остаться в стороне. К тому же, поставляя в Германию сырье, русские-де способствуют усилению германской военной машины. На самом же деле, строго выполняя торговые соглашения с Германией (выгодные и для Москвы), Сталин просто не хотел дать немцам желательного предлога для развязывания войны против СССР. Ведь западные страны никаких гарантий помощи Советскому Союзу до 22 июня 1941 года так и не представили.

Таким образом, американская разведка поддерживала в Белом доме настороженное отношение к русским, которое во многом и стало причиной послевоенной «холодной войны». Стоит добавить, что главными аналитиками-советологами американской военной разведки (да и позднее УСС) были русские белоэмигранты. Комментарии, как говорится, излишни.

Мощь Красной армии (особенно ее техническое оснащение) американцы в 1941 году оценивали (как и Гитлер) невысоко. Военный атташе сообщал из Москвы, что в 1940 году СССР произвел менее 5000 самолетов всех типов. Даже когда югославский военный атташе в мае 1941 года сообщил своему американскому коллеге майору Айвону Итону о своем посещении авиазавода, где собирали по 15 истребителей в день, тот решил, что речь идет о дезинформации[180]. Итон поверил сведениям от германской делегации, посетившей тот же самый завод. Немцам показали мощности по сборке 5–7 самолетов в день, чтобы усыпить их бдительность, но до Итона такая мысль не дошла. Ведь в его понимании немцы и русские были друзьями.

При этом у американского военного атташе в Москве весной 1941 года были прекрасные контакты с немцами, но почему-то не было таких же контактов с советскими военными.

Только в августе 1941 года, после чудовищных потерь советской авиации в первые дни войны, американский военный атташе в Каире (!), со ссылкой опять-таки на югославов, сообщил, что перед войной у СССР было не 6 тысяч (как информировал Итон), а как минимум 15 тысяч самолетов.

На первой встрече Сталина со специальным представителем Рузвельта Гопкинсом в августе 1941 года советский лидер, к удивлению американцев, не просил ни танков, ни самолетов[181], а всего лишь зенитки и боеприпасы к ним.

Тем не менее новый американский военный атташе в Москве с января 1942 года майор Джон Мичела (обращает на себя внимание низкое звание офицера) продолжал недооценивать мощь советских вооруженных сил[182]. Он полагал, что эвакуированная на Восток советская военная промышленность еще долго не сможет достичь предвоенного уровня.

Оставалось настороженным общеполитическое отношение американской военной разведки к СССР. Русских постоянно и необоснованно подозревали в двурушничестве. Бригадный генерал армии США Рэймонд Ли (заместитель начальника штаба военной разведки) озаглавил свой меморандум от 12 февраля 1942 года начальнику штаба MID «Возможность соглашения между Германией и Россией путем переговоров»[183].

В 1941 году (когда немцы стояли под Москвой) американская военная разведка «докатилась» до следующего анализа: русские нарочно требуют много американского оружия, чтобы оставить США беззащитными в случае нападения на Америку Японии (!).

Соответственно, особенно начиная с первых месяцев 1943 года, военная разведка практически постоянно критиковала военные поставки из США Советскому Союзу, так как, мол, они нужнее самой американской армии. Например, MID считала, что Москве не нужно много американских танков и нет нужды загружать советскими заказами военные заводы США. Зачем в то время танки были нужны самим американцам (за год до открытия второго фронта), остается загадкой. Правда, американской военной разведке пришел на помощь сам Сталин. Танки из США были не очень хорошими, и «шерманы» называли в Красной армии «братскими могилами». Поэтому, как только уральские заводы вышли на полную мощность, СССР сам отказался от поставок американских танков.

Настороженно относился к русским и Донован. В отличие от англичан никакого сотрудничества с советской разведкой УСС первоначально не наладило.

Но все изменилось после Тегеранской конференции, во время которой Сталин и Рузвельт установили хорошие рабочие отношения. Рузвельт, как известно, даже жил в советском посольстве из-за опасений покушения на его жизнь со стороны нацистской разведки.