Ночной смотрящий - Олег Дивов

Нет, это определенно был не враг. Но и не человек. Нечто среднее между человеком и тварью. Странное. Доброе. И оно не боялось Грэя ни капельки. Уважало его силу, да, но видело в Грэе не опасного зверя, а… Товарища?

– Плюнь на этого вожака! Ты его так уделал, он уже не встанет. Сам подохнет днем. Пойдем лучше поедим. Вкусного мяса!

Грэй тихо заскулил. Его раздирали противоречия. Он совершенно не хотел убивать загадочное существо. И отпустить не мог. Пес оглянулся на поверженную тварь. В той еще теплилась жизнь, но тут пришло знание, что добивать ее не обязательно – до рассвета пусть валяется, а потом сама умрет.

Это знание Грэй каким-то образом позаимствовал у удивительного получеловека.

Тот уходил, небрежно помахивая железкой.

Припадая на все четыре лапы, стеная и кряхтя, Грэй заковылял следом…

* * *

– Ужас и моральный террор, – буркнул Лузгин, разглядывая исполосованную шрамами морду Грэя. – А глаза добрые-добрые…

– Он жутко умный, – сказал Долинский. – Жутко, понимаешь? Все прошлое лето ходил по городу и убивал вампиров. В самый разгар кампании по борьбе с собачьим бешенством. Однажды задавил упыря прямо под окнами пятиэтажки. Куча свидетелей, визг, обмороки, ай-ай-ай, человека загрызли… Генерал меня чуть не со слезами умолял – поймай эту собаку Баскервилей! Я ему говорю: да вы радуйтесь, какая чудная псина завелась, грызет не честных граждан, а кровососов – побольше бы нам таких бешеных! Вам же работы меньше, двух зайцев убьете, она и вампиров лопает, и подозрения от них отводит… Мне-то грешным делом хотелось, чтобы пес извел еще с десяток гадов. Это была бы просто красота. Только его самого чуть не убили, напоролся Грэюшка на вожака, а с вожаком в одиночку справиться, знаешь ли… Трудно. Помнишь, лапа, как мы ту сволочь отметелили? Ага, помнишь!

Грэй и вправду чуть не кивнул.

– Все помнит! – гордо сообщил Долинский. – Умница. Ой, я испугался тогда. Повезло, монтировку прихватил, будто знал, что пригодится. И слава богу, тот вожак молодой был. Едва оформился, силу осознал свою и пробовал набрать стаю. А я его пас ночами, чтобы потом ментов навести на дневную лежку. Им-то в полнолуние с вожаком связываться опасно – заморочит и убьет. Да и вообще они по вампирам сыскари, между нами говоря, посредственные. Ты не проболтайся, а то обидятся… Значит, вожак сразу двоих подманивает, а тут является Грэй и прямо из-под носа обоих кандидатов уводит! Героический пес. Ты не смотри, что он лапушка, у меня от него пара меток тоже есть, долго мы общий язык искали, ох, долго. Пока я останки его прежнего хозяина, которого вампир убил, не нашел случайно. Вот тогда страдания кончились, тогда Грэюшка погоревал-погоревал и стал мой…

Лузгин слушал, кивал и составлял в уме список вопросов. Ему не хотелось перебивать Долинского – вдруг тот прервет монолог и закроется. Кажется, этот сильный и одинокий человек очень, очень, очень давно никому не изливал душу.

Они сидели у Долинского на веранде и попивали чаек. Погода наконец-то разгулялась, пригрело, облака разошлись, и сейчас, когда день клонился к закату, вокруг стояла редкостная благодать. В пригороде было очень тихо. Здесь теперь жила аристократия: милицейские чины, остепенившиеся мафиози и состоятельные друзья-партнеры тех и других – как Долинский.

Люди, осведомленные об истинном положении дел и потому не слишком опасавшиеся ночного визита кровососов. До недавнего времени – не слишком.

– Слушай, я не совсем понял, что ты о ментах. Они и покрывают вампиров, и охотятся на них?

– Представь себе. Ладно, попробую с самого начала. Знаешь, я, наверное, единственный здесь, кто видит картину целиком. Вот будешь еще ты. Только в ночь со мной не просись. Я, конечно, смогу тебя защитить, но в следующее полнолуние каждый час на счету, не до экскурсий.

– Спасибо, мне Вовочки хватило по самое не балуйся, – соврал Лузгин. Он хотел «в ночь». Он чересчур глубоко увяз в этой истории, чтобы не разузнать все до конца.

За стеной отсыпался на толстом ватном одеяле вервольф Вовка – дергаясь, всхлипывая, жалуясь во сне. А здесь в тенечке лежал Грэй, еще одна загадочная душа.

Когда они приехали, Грэй не приплясывал радостно вокруг машины, а молча смотрел, как Лузгин с Долинским тащат из салона под руки измордованного оборотня. Лузгин напрягся, ожидая худшего. А Грэй подошел немного ближе, потянул носом воздух, оглядел Вовку так и эдак, повернулся и лениво потрусил куда-то за дом. Долинский облегченно вздохнул и сказал: «Пронесло. А я боялся». – «И я. Странный пес». – «На самом деле – страшный. Но хороший».

– Возьми еще варенья. Мама делала. А черника очень полезна для глаз – тебе-то, литератору, глаза подпитывать надо регулярно.

– Знаешь, я сладкое не очень.

– Мама делала… – повторил Долинский и укоризненно посмотрел на Лузгина.

– Не помню ее совсем, извини, – сказал Лузгин, послушно накладывая себе черничного. – Все хорошо, надеюсь?

– Да, спасибо. Мамуля активна и деятельна – подыскивает мне невест из хороших семей. И очень расстраивается, когда я говорю, что не время.

– Не время? – осторожно переспросил Лузгин. – Рано?

– Боюсь, поздно. Ладно, не смотри так.

– Близкий человек, которого ты потерял из-за вампиров…

– Да, это была жена. Пожалуйста, без соболезнований – я сам виноват, а «потерял» – растяжимое понятие. Она сейчас в порядке. Наверное, в большем порядке, чем мы с тобой. Послушай, это трудно осознать поначалу, но ты прими как данность – перед тобой не совсем человек.

– Догадался.

– Я переломавшийся вампир.

Лузгин подавился вареньем.

– Быо пзние, – промычал он. – Извини. Я говорю – было у меня подозрение.

– Не страшно? – спросил Долинский, ехидно щурясь.

Лузгин посмотрел на него и вновь увидел не больше того, что открылось ему раньше. Раздвоенное, несчастное, одинокое существо, из последних сил делающее хорошую мину при плохой игре.

В первую очередь – существо человеческое.

– Будет страшно – попрошу Вовку надрать тебе задницу, – честно сказал Лузгин. На оборотня он и вправду очень надеялся. – И много вас таких?

– Насколько мне известно, немного. А Вовка твой, кстати, боец средненький. Полдюжины мужиков разогнать не смог.

– Это вопрос дискуссионный. Зашишевские держали его в постоянном страхе. Ты служил? Правильно. Значит, должен помнить, как давит волю дедовщина. И потом, извини, в железном ошейнике, да на цепи, да против шестерых ты бы тоже не особо повоевал. Бедный Вовка, говорил я ему, чтобы с детьми не заигрывал…

– Да, мы едва успели. Это у меня судьба, наверное, поспевать в самый последний момент, я уж привык. И за собственные ошибки полной мерой платить – тоже, видимо, судьба… А Вовку я потом натаскаю, покажу ему характерные вампирские приемы. Жалко, мало времени. Эх, было бы в запасе хоть полгодика!