Бог Огня - Василий Казаринов

Порошок начал впитываться, растворяясь во влаге. Тряпку Б. О. осторожно уложил в мешок, отошел на шаг и сказал:

— Значит, так. Опилки займутся быстро. Потом потихоньку стеллажи. От них огонь должен уйти к потолку… Справа отдушина, это хорошо, там очень хорошая тяга, — помолчал и удовлетворенно выдохнул: — Я думаю, проблем возникнуть не должно.

— С кем это ты тут якшаешься? — раздался за спиной голос трансвестита.

— С духами.

— Вот-вот, вознеси им хвалу, что дешево отделался.

— Именно это я и имел в виду.

Провожаемый удивленными взглядами публики, Б. О. проследовал к выходу.

— Илья Соломоновна! — окликнул он трансвестита, который уже присаживался к своему столику. — Ты права. Я больше не приду сюда. Зато скоро сюда наведается мой приятель. И ты сама ко мне придешь, — бросил короткий взгляд на часы. — И очень скоро. Минут так через сорок я буду тебя ждать.

Трансвестит расхохотался, уселся на место и возобновил занятие маникюром.

А огонь в этот момент уже жил: материя была основательно пропитана нитроглицерином и присыпана марганцовкой, соединившись, эти вещества начали бурно выделять кислород, от которого вспыхнуло полотно, и огонь медленно пополз по опилкам.

* * *

Когда минут через сорок у входа в заведение возникло чрезвычайно живописное столпотворение и в клубах дыма заметались педерасты, никто в суматохе не обратил внимания на человека с разбитой левой бровью, прохаживавшегося неподалеку и внимательно наблюдавшего за развитием событий.

Вид у него был такой, словно он здесь, в дыму, назначил кому-то свидание и все никак не мог различить в орущей и отчаянно жестикулирующей толпе своего знакомого. Вдруг он всплеснул руками — ну наконец-то! — и взял под локоток женщину в белом пиджаке, которая, согнувшись в три погибели, заходилась отчаянным кашлем. Человек с разбитой бровью проводил ее за угол, где стояли неприметные «Жигули», открыл заднюю дверцу, оглянулся и ударил ребром ладони жадно глотавшую чистый воздух женщину куда-то пониже уха. Та обмякла. Человек с разбитой бровью впихнул ее на заднее сиденье, сам сел вперед и сказал женщине за рулем:

— Дави на газ.

Бася не спешила сделать это. Несколько секунд она пристально вглядывалась в лицо нового пассажира, потом развела руки в стороны.

— то было гениально сделано. — Она включила передачу, и машина резко тронулась с места, едва не сбив какое-то метнувшееся ей наперерез существо с пылающей головой.

К счастью, Бася сумела вовремя затормозить — огнеголовый, широко раскинув руки, рухнул на капот.

Б. О. вышел из машины, протянул руку и резким движением содрал огненный шар с головы безумно орущего существа. Какое-то мгновение он держал огненный шар на вытянутой руке, любуясь клубящимся пламенем. Потом распустил пальцы, огонь упал на тротуар.

— Я тебя оштрафую, придурок, — сказал Б. О., пинком ноги сбрасывая с капота зычно воющего трансвестита. — Таская такие шиньоны из перьев колибри, ты вопиюще нарушаешь правила пожарной безопасности.

Дорожный откос, полого сбегавший с насыпи, на которой прохладно и матово поблескивали жилы железнодорожного пути, был густо замусорен смятыми пластиковыми стаканчиками, обрывками сальных газет и ветхими тряпками.

Люди частенько забредали сюда — в основном, разумеется, мужчины, — но такое случалось, как правило, днем или ранним вечером. Приходили группами, человека по три-четыре, присаживались на корточки, стелили газетки, раскладывали на них хлеб, аппетитную краковскую колбасу, пили водку из белых стаканчиков. Умиротворенные внутренним теплом и укачанные неспешным разговором, они тускло смотрели на скользившие мимо поезда, иногда жгли костер на ровной площадке, куда стягивалась поглазеть на огонь грузная от распиравшего ее любопытства бузина. Так они подолгу сидели на двух толстых бревнах, но никогда эти пикники по соседству с грохочущей железной дорогой не затягивались за полночь.

Тем более было странным появление здесь этой троицы. Уже по тому, как люди спускались по узкой тропинке к остывшему костру, можно было догадаться о характере их взаимоотношений: женщина в белом пиджаке имела вид военнопленной и, сомкнув руки за спиной, понуро следовала первой, придерживаемая за шиворот светловолосым человеком в темной куртке и голубых джинсах в обтяжку. Замыкала шествие другая женщина средних лет.

Дойдя до места, где частенько мужчины устраивали пикники с костром, конвоир, резко дернув за шиворот, остановил пленную, развернул ее лицом к себе и отвел руку с явным намерением нанести удар, но почему-то не ударил, а просто легонько подтолкнул женщину в пиджаке в грудь:

— Дать бы тебе, пидор… Но лежачего не бьют.

Инстинктивно отшатнувшись назад, та налетела на бревно и опрокинулась навзничь. Бася пнула ее носком кроссовки в бок:

— Вы не ушиблись?

Пленная застонала, подтянула колени, перевернулась и, упираясь лбом в землю (руки у нее были связаны за спиной), встала на колени, покрутила головой.

— К-куда вы м-меня п-притащили? — Ее слова будто подскакивали на бугорках частой икоты.

— В родные пенаты, — Бася простерла руку в направлении железной дороги. — Вон там, за путями, ваш родной дом находится, если в паспортном отделе, конечно, ничего не напутали. Вы, господин Филонов, проживаете в доме номер восемь, в коммунальной квартире с одной глухой черепахой. Забыли? — Она отфутболила пустую пивную банку и мрачно добавила: — Ничего, сейчас мы вашу память освежим.

— А душевное место для дружеских разговоров, — заметил Б. О., складывая посреди черной гаревой плеши маленький костерок. — Сейчас вот огонь разведем и приступим.

— К чему? — сдавленным голосом спросила женщина в белом пиджаке.

— Так известно к чему, — весело отозвался Б. О. — Мы с девушкой представляем тут священную инквизицию, — он отломал от валявшегося неподалеку ящика доску и поднял ею подбородок пленного. — А ты у нас, мил человек, грешник, большой грешник… Или грешница… Дыбы тут подходящей нет, к сожалению. И «испанского сапога» тоже. Так что придется обходиться подручными средствами.

Он поднес спичку к сложенным шалашиком щепкам — крохотный голубой огонек нехотя пополз вверх по тонким рейкам.

— Ну вот, — Б. О. энергично потер руки, — огонь наш — пятки ваши. Дорогая, сдерни-ка с нее штиблеты, — он бросил Басе катушку широкого скотча. — Залепи ей пасть. А то еще, чего доброго, потревожит своими воплями мирный сон граждан.

— Да ну… — Бася задумчиво повертела скотч в пальцах. — Давай лучше это существо среднего рода сразу казним. Тюкнем по башке, да и положим на рельсы, — и посмотрела на часы. — Совсем скоро здесь проследует гильотина дальнего следования.

— Хватит, — хрипло сказала пленница. — Повеселились, и будет. Чего вам от меня надо?