Как снег на голову - Валерий Афанасьев

– А если предложить графу материальную компенсацию? Мы могли бы отдать втрое против понесенных Бухтером убытков, – предложил я.

Предложить такое было непросто, но, если граф так скареден, лучше ввести себя в убытки.

Рамель тяжело вздохнул:

– Это несправедливо, но, если нет другого выхода, мы готовы заплатить отступные.

– Ничего не получится. Мой человек предлагал поверенному графа решить вопрос подобным образом, но Бухтер настаивает на официальном разбирательстве, – отозвался герцог. – Думаю, ему нужны не деньги, ему нужна шумиха.

– И что же нам делать?

– Я целиком на вашей стороне, – заверил герцог. – Король тоже не горит желанием прибегать к карательным мерам. Но у него нет формального повода отказать Бухтеру в его ходатайстве. Вам надо срочно покинуть столицу, а лучше уехать куда-нибудь как минимум на полгода. У нас в пограничных районах найдется занятие для двух отважных людей.

– Неплохой вариант, пограничные районы нас не пугают. Но бежать, когда правда на нашей стороне? Такой выход мне не по душе, – отозвался я.

– Ваши слова меня радуют, это слова истинно благородного человека, – сказал герцог. – Но иногда приходится принимать непростые решения. Выбор за вами. Графский поверенный обивает пороги кабинета его величества, и не далее как завтра утром король будет вынужден отдать распоряжение о вашем аресте и препровождении в суд. Я сожалею, но если до завтра ничего не изменится, а я не представляю, что может измениться, то вам лучше покинуть город. За его пределами вас искать не будут. А если и будут, то не найдут, а если и найдут, то не заметят. Если, конечно, вы не наткнетесь на людей графа. Разбирательство по вашему делу назначено завтра в полдень в мэрии. Проходить оно будет под председательством самого короля.

– А почему не во дворце? – спросил Рамель.

– Чтобы не привлекать к этому делу излишнего внимания. Я был бы рад предложить вам что-нибудь другое, но… Могу лишь заверить, что в Йеле вы всегда будете желанными гостями, пусть даже и инкогнито. Если будут новости, я их вам сообщу, а сейчас извините, дела.

Да, ситуация! Ехали за наградами, а попали в новую переделку. И что теперь? Бросить все и бежать на границу? Я-то еще ладно, не было у меня дворянства до этого, не будет и дальше. Неприятно, конечно, но можно пережить. А вот барон! Что делать ему? Оставить поместье и скрываться под чужим именем, пусть и временно? А как же Иланда? У них с бароном дело продвигается к роману. Нет, барон такого поворота дел точно не заслужил. А если остаться, то Бухтер оберет нас до нитки. Ладно деньги – их утрату можно пережить. Но признаться в уроне дворянской чести… Это позор, которого свет не видывал. Для барона это полный крах.

И зачем граф затеял всю эту историю? Отступные ему не нужны. При его-то богатстве – это капля в море, он на одних только наемников больше потратил. Хочет нам таким образом отомстить, если не получилось по-другому? Надо признаться, ему это удалось – ситуация хуже не придумаешь. Это разбирательство ударит по репутации графа, но по нашей с бароном репутации ударит еще больше. А репутация при феодализме – это очень существенно.

Мы сидели на набережной и думали, как нам быть дальше. Тусо послезавтра ждала награда, а нас с бароном завтра позорное разбирательство.

– Я откажусь от почетного знака, – сказал сыщик, – ради справедливости. Вы сделали для спасения герцога гораздо больше меня, а в результате наградили меня одного.

– Брось, Тусо, награда твоя вполне заслужена. Так уж получилось, что нам не повезло.

И зачем мы только прихватили это золото, тем самым дав Бухтеру формальный повод для разбирательства? И что теперь, спрашивается, делать?

– Иланда расстроится, – сказал вдруг барон, – она должна сегодня приехать в столицу и будет искать нас в гостинице.

Ну, искать-то она, положим, будет барона. Я не думаю, что она соскучилась по мне и Тусо.

– Барон, не говорите ей ничего. Зачем еще и ее расстраивать раньше времени?

Рамель печально кивнул, соглашаясь. Иланда, конечно, все равно расстроится, когда узнает, но пусть уж лучше позже.

Так ничего и не придумав, мы вернулись в гостиницу.

– Ваша милость, вас спрашивала какая-то женщина, – обратился портье к Рамелю, едва мы переступили порог.

– Вы уверены, что меня? И где эта женщина сейчас?

– Она спросила барона Рамеля. Это ведь вы? А сейчас она в своем номере. Она сняла номер в нашей гостинице, правда, в противоположном от вашего крыле.

Барон печально вздохнул. Ему нечем было порадовать Иланду.

– Здравствуйте, Рамель.

– О, Иланда, вы прекрасны, как всегда. Обворожительны и ослепительны.

– Барон, вы научились делать комплименты? – улыбнулась Иланда.

– Я совершенно этого не умею, дорогая графиня. Никогда не умел. Слова сами ко мне приходят лишь потому, что я вижу вас.

– Приятно, что ваш взгляд имеет столь избирательное свойство. Но давайте поговорим о вас. Как у вас дела? Вы видели герцога?

– Ах, это такие пустяки, дорогая Иланда. Давайте оставим эту тему, она не стоит вашего внимания.

– Как же оставим? Вы говорили, что от этой встречи многое зависит, а теперь говорите – неважно.

– Все это такие мелочи по сравнению с вашей красотой, графиня.

Иланда задумчиво нахмурилась, поведение Рамеля начинало ее тревожить. Комплименты – это приятно, но барон Рамель упорно не хотел отвечать на вопросы. Для этого ли она мчалась в столицу? Совсем не для этого. Графиня хотела узнать новости, какими бы они ни были. И что в результате? Ах этот барон, он просто невозможен! Нельзя же так мучить ее неопределенностью.

Они встретились в отдельной комнате, предназначенной для конфиденциальных обедов, и могли спокойно говорить, не опасаясь, что их побеспокоят. Только разговор совсем не клеился. Барон всевозможным образом уклонялся от разговора о деле, ради которого он сюда приехал. Ну ничего, он еще не знает, с кем связался. Не будь она графиней, если не узнает, в чем причина его странного поведения. Ах Рамель, неужели он попал в беду? Как иначе объяснить его отнекивания? Атмосфера была натянутой, и графиня, и барон чувствовали себя неловко. Рамель – оттого что не знал, как уйти от разговора о делах, Иланда – оттого что чувствовала неловкость своего собеседника. Покончив с едой, они разошлись по своим комнатам.

Барон вздохнул с облегчением, а зря. Нельзя так опрометчиво вздыхать, не ведая, чем собирается заняться твоя спутница. Иланда совершенно не собиралась оставлять происходившее без внимания. Поняв, что от барона ничего не узнает, она устремилась прочь из гостиницы и развила такую бурную деятельность, которой позавидовал бы даже прапорщик Иваненко. А он в этом отношении мог мало кому позавидовать.