Дочки-матери - Алина Знаменская

А Рожнов уже входил, внося с собой клубы морозного пара и распространяя вокруг аромат свежего похмелья.

— С праздничком!

Довольный собой, стал вытаскивать из карманов кожуха яблоки и раздавать детям. Дед Мороз по-рожновски.

“Видимо, это мой крест”, — мелькнуло у Наташи в голове, но она быстро отогнала прочь эти непрошеные мысли.

Стол получился шикарным. Без красной и черной икры, но зато с пирогами, с огурцами, соленными на вишневых листьях, Наташиными маринованными грибами и приготовленными Леркой салатами.

Рожнов, как водится, быстро захмелел, устроил возню с детьми, и Наташа начала нервничать, опасаясь, не разбил бы чего ненароком. До Нового года оставалось совсем чуть-чуть, когда заскрипели половицы в сенях. Все переглянулись: собака-то не издала ни звука. Кто-то свой! Только Рожнов не обратил внимания — он заснул прямо на паласе, там, где только что возился с детьми.

— Новый год пришел, — прокомментировала Лерка звуки в сенях.

Дверь заскрипела и отворилась. Из новой порции клубов пара возник Андрей. Он широко улыбался. Сашка взвизгнул и стал выбираться из-за стола. Метнулся было в сторону брата, но Наташа остановила его. Схватила в охапку. Она уже сообразила, что Андрей стоит без костылей, самостоятельно. И что он приготовился сделать первый шаг. В комнате упали все звуки — повисла тишина. Только тикали часы в телевизоре — ждали обращения президента.

Андрей вошел в комнату. Он шел сам, не держась ни за что руками, и только подрагивающие от напряжения скулы выдавали степень его напряжения. На паласе возле стола валялись части детского конструктора. Лерка метнулась их поднимать, но Андрей уже, вероятно, успел наступить на какое-то колесико. Он покачнулся, и в это же мгновение возле него оказалась Юля. Она обвила его руками, и от этой поддержки Андрей выровнялся. Юлино лицо оказалось напротив его лица. Она сама поцеловала его — торопливо, словно он мог ускользнуть. Андрей взял в ладони ее голову, наклонился и стал целовать ее в глаза, брови, щеки, нос. Так, словно никого вокруг не было.

И — не было. Рожнов громко вздохнул во сне, и тогда как-то сразу все зашевелились, заговорили, заохали, заахали, и Андрей оказался за столом — в самой гуще суеты. И только Наташа все продолжала смотреть на дверь, откуда только что, как по волшебству, возник Андрей. Там, в темном углу прихожей, стоял еще кто-то. И Наташа своими близорукими глазами не могла сразу разглядеть, но чутьем, седьмым чувством она угадала — Бородин!

— Евгений Петрович, что же вы стоите? — обернулся Андрей. — Скорее за стол!

Евгений Петрович вышел из затененного угла и как-то виновато развел руками. — С Новым годом.

Наташа сидела как приклеенная. Она не двинулась с места, не пошевелилась и никак не ответила на его приветствие. Ей вообще казалось, что она должна сейчас исчезнуть, растаять как снег, принесенный с улицы. Но — не растаяла, не испарилась. Продолжала сидеть и смотреть.

Бородин, вошедший с мороза, Казался ей особенно красивым — его седина шапкой обрамляла лоб. Глаза блестели, а вся его фигура источала такой волнующий запах дорогой мужской парфюмерии. Он всегда пользовался хорошим лосьоном, ароматной пенкой для бритья. Как только его запахи дошли до нее, она почувствовала, как комок подкатил к горлу и настроение, которое она с таким трудом пыталась установить в своей душе весь вечер, вмиг улетучилось, сменилось болью. — Зачем ты приехал, Бородин?

— Андрей очень просился. Я не смог его отпустить одного. Пока он без костылей одолевает лишь несколько шагов. Но это прогресс для него.

— Да. И кажется, он влюблен.

— Да.

Евгений Петрович сидел за столом рядом с Наташей. Прямо перед ними посапывал Рожнов. Евгений Петрович выглядел напряженным. Было понятно, что он не сможет расслабиться, снять свою маску и стать сегодня таким, как бывал по праздникам — компанейским и благодушным.

— Я хочу поднять этот бокал за прекрасного человека, — подал голос Андрей, и все, в том числе и Бородин с Наташей, обернулись. — За великолепного врача Евгения Петровича Бородина!

Евгений Петрович машинально отпрянул от стола, словно пытаясь спрятаться.

— Ура! — сказала Лерка, и Наташа не смогла не обратить внимание на ту нарочитую браваду в словах и движениях, что сквозили в поведении дочери. В честь чего это у нее?

Но тут же Наташа переключилась на речь Андрея. Ей было небезразлично слушать, какой, оказывается, Бородин внимательный и настойчивый врач, какой он дотошный администратор и как он сердечно отнесся к Андрею. Тот теперь считает его своим крестным отцом. Бородин был вынужден встать и подойти к Андрею, чтобы как-то прервать этот хвалебный поток. Они обнялись, и Наташа уловила, как что-то мучительное застыло в лице Бородина. Словно речь шла вовсе не о нем, а он присвоил себе чужое имя и чужие заслуги.

— Как же твои домашние… без тебя в Новый год? — спросила Наташа, едва он вернулся на место.

— У нас гости, — тихо отозвался он, видимо, опасаясь разбудить Рожнова. — Я пошел проверить, как дела в санатории, а тут Андрей. Но жена в курсе, — добавил он. — Она принимает живое участие в реабилитации Андрея. Ему столько же, сколько нашему старшему, Максу.

Наташа кивнула.

Вот как… Забота о раненом их объединила… Не успела она додумать о Жениной жене, как зашевелился Рожнов, поднял голову, обвел всех присутствующих мутным взором и спросил:

— Эт зачем эта? Где эта?

— Это Новый год, пап, — объявила Лерка. — И ты в гостях, в Вишневом. Ау, папочка! С Новым годом!

Бородин и Наташа сидели рядом в одинаковом напряжении и молчали. Рожнов сел, потряс головой и вновь обвел всех глазами. Взгляд его уперся в Бородина.

— А ты кто? — задал он законный вопрос.

— Это гости, пап. — Лерка вскочила и встала перед отцом, уперев руки в бока. — Теть Юлины гости. Еще вопросы есть?

— Да ну вас!

Рожнов поднялся, взмахивая руками, попытался принять устойчивое положение и нетвердым шагом двинулся к выходу. По дороге он что-то буркнул себе под нос.

“В сенях что-нибудь уронит”, — подумала Наташа и секунду спустя услышала подтверждение своих мыслей — загремело опрокинутое Рожновым ведро, потом упало что-то еще.

Лерка вздохнула, выразительно взглянула на мать и отправилась вслед за отцом.

— Андрей, нам пора, — сказал Бородин. Наташа заметила, как изменился взгляд Андрея — стал почти умоляющим — и тут же с Бородина переместился на Юлю. Юля раскраснелась то ли от вина, то ли от откровенных взглядов Андрея. Когда до нее дошло, что сейчас все кончится, Андрей и Бородин должны отправиться обратно, лицо ее отразило все чувства, что родились в душе.

— Юля, к сожалению, нам необходимо ехать, — оправдывался Бородин. — Мы приехали только поздравить вас…