Полет бабочек - Рейчел Кинг

— А где Эрни?

Джордж стоял, держа в руках новую трость — покачивал ею на бедре. Те несколько дней, что они провели в Манаусе, явно пошли Джорджу на пользу — хоть в джунглях ему и удавалось поддерживать себя в относительной чистоте, жара и насекомые, не говоря уже о всепроникающей пыли, начали сказываться на его внешности. Но теперь безупречный вид вернулся к нему. Он походил по местным магазинам и приобрел новую одежду, которая хороню подошла к его фигуре. Интересно, подумал Томас, как долго продержится новая шляпа Джорджа, сохраняя свои четкие формы, прежде чем поникнуть и обвиснуть, как срезанный цветок мака?

— Прошлой ночью он не ночевал у себя, — подал голос Джон. — Я сегодня проходил мимо его комнаты ранним утром. Постель осталась неразобранной.

В эту самую минуту показался Эрни — он шел прогулочным шагом, насвистывая, чистенький и свежий. Доставая носовой платок из кармана, он перестал свистеть и утер лицо.

— Доброе утро, джентльмены, — обратился он ко всем. — Прелестное утро. Все готовы к приключениям, как я понимаю?

— Где ты был? — спросил Джордж.

— Тебе-то что за дело, мой милый друг? И мне бы не хотелось компрометировать юную леди, о которой идет речь. Послушай, неужели и так не понятно?

Джордж прыснул, услышав эти слова. Недовольство поведением Эрни осталось в прошлом. Он погладил живот и втянул воздух носом.

— Где все твое снаряжение, Эрни? — шепотом спросил Томас.

— Тот парень, дворецкий — как его звали? Он взял его. Я предупредил его вчера, что, возможно, не вернусь к утру. Он позаботился обо всем. По крайней мере, сказал, что позаботится. Посмотри, вон одна из моих сумок.

Ом подошел к мужчинам, которые грузили его вещи, и, когда Педро поднял их, сделал вид, что помогает нести, хотя помощи от него не было никакой.

Томас сидел на палубе судна и провожал взглядом полосу изумрудной листвы леса, который спускался к самой реке. Густая и темная растительность в этих краях сливалась с черной водой. С противоположной стороны лодки берега не было видно — если бы не отсутствие в воздухе запаха соли, Томас вполне мог вообразить, что находится на просторах океана.

Приближался дождь — Томас ощутил, как замедляется ток крови в его венах, и все остальные вокруг стали двигаться еле-еле, буквально ползая с трудом. Он давно понял, что это нормальное явление и так всегда происходит перед тем, как разверзнутся тучи и обрушат на мир всю воду, освобождаясь от бремени. Он научился справляться с подобным состоянием: надо просто лечь с закрытыми глазами и отдаться приятному ощущению, когда электричество покалывает язык и тело словно погружается в плотный воздух. Ливню обычно предшествует ветер, несущий прохладу. Как только он почувствовал кожей движение воздуха, то уже знал, что еще несколько минут — и польет как из ведра.

Еще одна радость ждала их на этой реке — полное отсутствие москитов. Можно было спокойно сидеть, не подвергаясь яростным атакам с их стороны — воздух не оглашался попеременно громкими шлепками и ругательствами, как это было на Амазонке. Тем не менее только Томас сидел на палубе.

У миссис Сантос была отдельная каюта, которую она не покидала с самого отплытия из Манауса. Сантос тоже сидел у себя, и Томас наблюдал за тем, как мальчишка таскает к нему в каюту бесконечные подносы с чаем. Он осторожно ступал тощими ногами, высоко поднимая коленки, и напоминал Томасу цаплю, которая пробирается по болоту. Его руки, сжимавшие поднос, побелели — он боялся пролить хоть каплю и шел с высунутым от усердия языком, не сводя глаз с чайника, на лбу выступил пот.

Томас оставался снаружи, под навесом, во время послеполуденного дождя. Он был слишком взволнован, чтобы прятаться в каюте, и пристально вглядывался в берег реки, как будто ожидал увидеть свою бабочку, лениво порхающую между деревьями и над водой. Он скручивал сигарету за сигаретой и следил за тем, как дым плывет и тает под дождем.

Ближе к вечеру, когда дождь утих, рулевой направил судно к пристали. В воздухе висел едкий запах, как будто горели нечистоты. Нос у Томаса задергался, а Джордж укрыл лицо носовым платком.

— Фу! — вырвалось у Эрни.

Он указал на завитки белого дыма, поднимавшиеся над деревьями.

— Это каучук, — объяснил Антонио, присоединившийся к ним. — Рабочие серингуэйрос коптят дневной урожай на костре из пальм аттаэла. Вы увидите все это, когда мы прибудем в лагерь.

Лагерь был недалеко, и по мере того, как они подходили к месту, запах становился все сильнее, но Томас уже привык к нему — он даже его возбуждал.

Когда собиратели каучукового сока увидели Антонио, который шел впереди группы, они быстро вскочили на ноги, а увидев Сантоса, снова припали к земле — уже с поклоном, складывая руки в мольбе. Сантос буркнул что-то Антонио, который затем рявкнул на этих людей, отдавая приказ. Похоже, им было велено освободить лагерь. Томас поневоле почувствовал себя виноватым. Куда же им идти, на ночь глядя?

Эти мужчины были серингуэйрос, о которых он слышал раньше, — люди смешанной расы, нанятые в качестве рабочей силы в районе Амазонки и даже Северной Бразилии, а не те индейцы, которых Сантос использовал в Перу.

И только рабочие, находившиеся у костров, продолжали стоять. У одного из них, с лицом гладким, как у ребенка, от дыма ручьями текли слезы. Костер — больше дымивший, чем горевший — был из пальмовых листьев, сложенных в высокую кучу. Мужчина повернул шест с комочком каучука на конце — на глазах у всех он вырос в огромный и тяжелый шар. На руках человека сочились язвы, время от времени он чесал их, размазывая по коже кровь и гной.

— Я же обещал вам, господа, что вы увидите, как готовят каучук, — произнес Антонио, когда все остановились как вкопанные. — Ну и зрелище, как по-вашему?

Томас огляделся вокруг. Эрни и Джордж наблюдали за происходящим с блеском в глазах, тогда как Джон отошел в сторону. Лицо его выражало скорее сочувствие, чем восхищение — и когда он на миг встретился взглядом с Томасом, то качнул головой.

Сантос разговаривал с чернокожим человеком. Томас удивился, услышав, что они говорят по-английски. Этот человек, одетый в легкую рубашку с длинными рукавами, с носовым платком, заправленным за воротничок, и в фетровой шляпе, да еще с ружьем через плечо, стоял с суровым видом рядом с Сантосом и энергично кивал головой. Хоть он и сам был явно наделен властью, но в присутствии Сантоса выказывал ему крайнюю почтительность. Какое значительное уважение внушает людям Сантос, подумалось Томасу.

Клара стояла рядом с мужем, держа его под руку. На ней была городская одежда, что очень удивило Томаса — он-то решил, что она привычна ко всему, и потому изящный зонтик, который она рассеянно вращала на плече, смотрелся очень странно посреди джунглей — лучи заходящего солнца тонкими шипами пронизали его купол.

Слуги возились с серингуэйрос — спешно грузили пожитки им на спины, освобождая хижины. Этот лагерь был крупнее того, в котором они жили на Тапайос, — более десятка хижин стояли по кругу с кухней посередине. На шестах висели газовые лампы, и, когда один из рабочих собрался было взять одну из них с собой, Антонио грубо одернул его, чтобы тот ничего не трогал.