Миллион Первый - Алла Дудаева

Ельцин для страховки срочно слег в больницу, с диагнозом: «Исправление носовой перегородки, травмированной еще в «нежном» детском возрасте». Теперь Государственная Дума не могла начать процедуру «импичмента» Президента из-за его болезни. Валерия Новодворская в кратком интервью на митинге в Москве на Пушкинской, держа Уголовный Кодекс в руках, объясняла: «Грачев и Степашин должны быть привлечены к уголовной ответственности по статье 61 «За пропаганду и развязывание войны» и по статье 76 — «За насилие». Депутат Государственной Думы Сергей Юшенков выступил с заявлением о немедленном отстранении Президента Ельцина от власти. Но пока в Думе препирались отдельные фракции и целые партии, по приказу Президента российские войска начали марш к Грозному. Как уклончиво заверяли московские телекомментаторы: «для разоружения бандформирований с той и с другой стороны». На деле началась широкомасштабная война с чеченским народом.

Телекомментатор Сергей Доренко окрестил депутатов Думы Юшенкова, Явлинского, Елену Панфилову, приехавших с пленными российскими солдатами, «продудаевскими». А в Москве начался митинг на Пушкинской площади, возглавляемый этими депутатами, все российские демократические силы приняли в нем участие. За Чечню выступают партии Гайдара, «Яблоко», даже партия коммунистов. Ночная Москва, сумеречный свет фонарей освещает одинокую фигуру кришнаита, не принимающего участия в общем митинге. Глядя на плакаты «Ельцин — палач!», «Свободу Чечне!», «Верните наших сыновей!», он мерно продолжает бить в свой бубен. «Не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол, он звонит по Тебе…»

А за границей наступают веселые рождественские праздники. Любуясь красиво убранными улицами, переливающимися в свете неоновых фонарей блестящими игрушками на больших и маленьких елках, приветливыми лицами прохожих, заранее покупающих подарки своим близким, наши дети спрашивают: «А у нас елка и подарки будут?»

«Совершенно секретно. Штаб Северо-Кавказского военного округа. Министр обороны Российской Федерации приказал: «11 декабря 1994 года ввести две мотострелковые и одну танковую дивизии на территорию Чеченской Республики для оказания содействия органам внутренних дел в восстановлении конституционной законности и правопорядка…» Ориентировочный срок окончания операции — не позднее 20 декабря 1994 года».

Четвертая агрессия

Рано утром, 11 декабря 1994 года, федеральные войска с трех сторон вторглись на территорию Чеченской Республики.

Одна колонна бронетехники была остановлена на границе с Дагестаном в Хасав-Юрте дагестанцами. Российские солдаты показывали загородившим дорогу женщинам, какие шланги нужно перерезать, чтобы их техника потеряла способность передвигаться. Сами сдавались в плен, не желая бесславно умирать на чеченской земле.

Вторая танковая колонна на два дня была остановлена в Ингушетии. Президент Руслан Аушев заявил: «В случае ввода российских войск братский ингушский народ будет сражаться на стороне чеченского народа». Сами пережившие геноцид 1992 года, ингуши восстали против идущих войск.

Навстречу бронированной колонне вышли женщины, старики и дети. Взявшись за руки, своими телами они пытались остановить передвижение российских танков. Белый снег падал с серого неба на их раскрасневшие, возмущенные лица, смешиваясь с брызгами жидкой грязи, летевшей из-под гусениц. А танки шли, как во сне, мимо заснеженных белых деревьев и полян, утопающих в сказочном пушистом белом снегу. Он выпал сегодня в первый раз, шел всю ночь и утро, как будто тоже хотел укрыть, спрятать беззащитные голые деревья, ветки, людей и саму землю от надвигающейся беды, такой же черной и страшной, как безобразные следы на растерзанных гусеницами танков белоснежных озимых полях.

Навсегда останется в памяти подвиг министра здравоохранения Ингушетии Тамерлана Горчханова. Он поставил свою машину поперек дороги, преградив путь танкам, призывая военных проявить разум и гуманизм. Машину смяли гусеницами танков, жестоко избитого министра бросили умирать на обочине. Четверо ингушей погибло в селении Барсуки, пытаясь остановить продвижение колонны, на пути которой ингуши возводили препятствия и сжигали машины. Главнокомандующий «операцией» Грачев, не справляющийся теперь даже со сроками ввода войск, выступая по телевидению, с кислой миной заявил: «Где это видано, чтобы, прячась за спины женщин и детей, стреляли в спину и взрывали танки российские поданные?»

Третья бронированная колонна вошла из Надтеречного района. Там ее очень ждали остатки разбитой «автурхановщины». Самые нетерпеливые, 15 человек, вышли встречать российских «гостей», забыв, что встречать гостей полагается без автоматов. И были расстреляны в упор танками. Для наступающих российских войск все чеченцы — одинаковы. Войска МВД вместо благодарности за то, что их без боя впустили в село, стали обыскивать дома мирных жителей, «изымать» оружие и «все, что плохо лежит». Несколько хозяев домов при сопротивлении были убиты.

Оказалось, что жить вместе с «победителями» очень тяжело. Молодые пятнадцатилетние ребята из Надтеречного района, кое-как добрались до Грозного и попросили их записать «хоть в штрафной батальон, только со своими». На площади Свободы народ митинговал каждый день, постоянно от него отделялись отряды, которые направлялись защищать Чечню, они присоединялись к правительственным войскам и отрядам МВД.

Второй день шел бой в станице Ассиновской, Серноводске, Давыденко, Первомайском. В Долинске есть жертвы, много раненых и убитых мирных жителей, горят дома, машины. Бьет тяжелая артиллерия, бомбят самолеты, пущены в ход установки «Град». Последняя сводка: 25 танков подбито, сбито 2 самолета, 70 человек убито, 60 ранено. По местному телевидению показали новых российских пленных солдат, захваченных на границе с Дагестаном. В отличие от прежних пленных контрактников эти призывники — настоящие пацаны, на вид им дашь не больше шестнадцати лет. У всех заплаканные глаза и опухшие от слез лица. Пушечное мясо войны. По личному приказу президента Джохара Дудаева — отпущены домой.

Ночью было светло, как днем, от повисших в небе желтых осветительных бомб, сброшенных на Грозный российскими самолетами. На маленьких белых парашютах, плавно покачиваясь, бомбы медленно спускались на крыши домов. А самолеты все кружились и сбрасывали новые и новые парашюты. Отряды военных помчались спасать самые важные объекты города от десантников. Улицы были полны вооруженного народа. Отчаянные мальчишки сновали по скользким, мокрым от дождя крышам высоких домов, охотясь за упавшими парашютиками. Первого десантника, застрявшего на высоком дереве, в дальнем конце улицы заметила наша охрана. Окружили дерево, наставили автоматы:

— Попался, оккупант! Сдавайся!

— Со гаски вац, со нохчи ву! (я не русский, я чеченец) — отчаянно завопил тот.

— Ах, ты еще и чеченец! — вконец разозлились гвардейцы и передернули затворы. — Предатель, где на десантника выучился?

— Да не предатель я, — чуть не плача говорил, слезая с дерева, высокий подросток. — Я за парашютом на дерево залез…

В эту ночь наш город не бомбили. Десант так и не появился, а у чеченской детворы был праздник. С веселыми криками гонялись они за российскими «подарками», которые подарило им желтое ночное небо.