Расставание из ада - Энн Давила Кардинал

На свою мать. Готова признать, я ни с кем не сражалась так отчаянно, как с ней.

Злость закипает внутри меня.

– Она была хороша даже без своего ценного оружия. Но я не могла позволить ей забрать его, времени оставалось совсем мало. Все, что ей нужно было сделать – отдать нам то, за чем мы пришли. Но эти подлые монахини скрылись с ним. А твоя бабушка думала, что сможет спрятать тебя от нас? – С ее губ срывается хриплый смех. – Наверняка ей кто-то помог, потому что нам потребовалось время, но шестнадцать лет для тебя – это мгновение для нас.

Ненависть даже близко не походит на то, что я чувствую, когда смотрю в лицо этому монстру.

– Для чего он тебе? – спрашиваю я.

– Для всего. Абсолютно всего. Видишь ли, если у меня все получится, я смогу убить Сэма, отца и буду править сама.

– Почему меня не удивляет, что ты готова убить свою семью?

– Кстати, о семье… – Она наклоняется, приближая свое лицо к моему, и упирает кончик посоха мне в грудь. Я чувствую, как заостренное дерево упирается в ребра, чувствую жар от ее прогорклого дыхания, когда она говорит: – Я убью тебя так же, как убила ее.

– Нет. Ты ударила ее в спину. Как трус, – тихим, но уверенным голосом отвечаю я, и гнев в животе вспыхивает с новой силой, распространяясь по груди, рукам и ногам.

Боль отступает, и электрический разряд пробегает по венам, наполняя тело, пробуждая каждую клеточку в нем. Энергия бушует, и я легко толкаю Рону в грудь, швыряя ее через всю комнату, на ее лице появляется шокированное выражение, а посох со стуком падает на плитку.

Кто-то зовет меня. Мой взгляд скользит по полу, и я вижу, что Фуэго светится, как меч Бильбо, но белым светом, а не синим. Я хватаю меч, и мне начинает казаться, что невидимая соединительная ткань растет из моей кожи и обвивается вокруг рукояти, как будто она дополняет мою руку, удлиняя ее точно так же, как это было у предков в моих боевых видениях.

– Вот оно, – говорит Рона, смотря на Фуэго, словно голодающий на царскую трапезу. – Вот мой билет отсюда.

Затем она бежит ко мне, но теперь медленнее. Я вскакиваю на ноги одним плавным движением и наблюдаю, как она приближается ко мне. Когда она оказывается в пределах досягаемости, я орудую коротким мечом так хорошо, как только могу. Роне удается увернуться от первых нескольких ударов, но последний царапает ей грудь, разрезая ее приталенную кожаную куртку надвое. Она достает из-за пояса кинжалы и ударяет одним по другому, звон металла эхом разносится по пустому вестибюлю.

Я наношу ей удар, вращаясь и парируя, как будто мои ноги знают эти шаги наизусть, как будто каждое следующее движение запечатлено у меня в голове. Я наблюдаю, как Рона начинает уставать, ее движения становятся все тяжелее. С помощью на удивление сильного выпада ей удается схватить меня за руку, и я останавливаюсь, наблюдая, как кровь стекает по разрезанному рукаву моей куртки, и ожидая, когда ударит боль. Но ничего не происходит. Рона, тяжело дыша, стоит передо мной.

– Ооо! Маркиз Ада устал?

Она рычит в ответ:

– Просто у меня нелепая форма и дерьмовое окружение. Не могу поверить, что мне пришлось прийти в этот городишко.

– Что ж, это мой городишко, и я сделаю что угодно, чтобы защитить его. Даже если это значит сразиться с такой сукой, как ты.

Глаза Роны снова вспыхивают красным цветом, и она набрасывается на меня.

Я поднимаю меч и думаю о маме, о том, что Рона забрала у меня. Я доверюсь силе, как сказала мама. Как только Рона приближается, я уклоняюсь вправо, подныриваю под ее руку и вонзаю Фу-эго в бок Маркиза, просовывая лезвие ей между ребер.

Я выдергиваю меч и наблюдаю, как Рона опускает глаза и понимает, что я сделала. Она смотрит на Фуэго, и ее лицо в буквальном смысле вытягивается, человеческий облик спадает, как кожа с цыпленка, оставляя после себя череп с длинным заостренным носом. Человеческая оболочка собирается у ее ног, и огромный, согнутый, похожий на грызуна скелет застывает на секунду, его пустые глаза поворачиваются ко мне, а затем она превращается в кучку черного пепла.

Я мгновение смотрю на то, что осталось от Маркиза Ада, затем подхожу и плюю в пепельно-черную кучу.

– Увидимся в аду, сучка! – говорю я, затем разворачиваюсь и направляюсь к лестнице… к главному событию.

21

Имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.

Откровение 20:1 ап. Иоанна Богослова

Я чувствую присутствие Сэма в ту минуту, когда заворачиваю за угол лестницы. Я глубоко вдыхаю и торжественно делаю последние шаги, выпрямив спину и держа меч наготове рядом с собой. Как раз в этот момент из динамиков начинает греметь ремикс «Soy El Diablo» Бэд Банни, словно это моя вступительная песня, вибрация от партии акустической гитары разносится по всему зданию.

О нет, он не убьет мою любовь к пуэрториканскому исполнителю.

Она слишком глубоко укоренилась во мне.

Добравшись до верха, я вижу, что в задней части концертного зала темно, ряды стульев очерчены слабым оранжевым светом, льющимся из окон. Поначалу зал кажется пустым, но, присмотревшись повнимательнее, я вижу очертания сотен пар заостренных ушей над спинками всех без исключения кресел. В довершение всего, они раскачиваются из стороны в сторону в такт музыке, словно сцена диснеевского фильма перенеслась в ад. Так вот куда подевались теневые демоны. Они смотрят на освещенную сцену, Сэм сидит в ее центре на большом троне, оставшемся от осенней постановки «Гамлета» Театральной гильдией Стоу.

Настоящий Сэм такой изощренный.

Он откидывается на спинку трона, перекинув одну ногу через подлокотник, со скучающим видом печатая что-то на своем телефоне. Вся сцена, в комплекте с демонической аудиторией, могла быть забавной, если бы не то, что находится справа от него.

Или кто.

Абуэла в двух ярдах от него. Рядом расположен стул, но она стоит прямо и гордо, сложив руки перед собой, с покорным, но сердитым выражением лица. Я испускаю долгий вздох. Слава богу, она не выглядит раненой. Но на шее у нее красуется широкий золотой металлический ошейник, а от него по полу тянется массивная цепь, которая обматывается вокруг трона Сэма.

Я шагаю по центральному проходу, а сотни затененных глаз следят за мной.

– Что-то ты долго, – лениво произносит Сэм со своего насеста, сбрасывая ногу