Дело о черной вдове. Записки следователя - Александр Ковалевский

Смерть в результате падения с высоты собственного роста – такое заключение сделал на месте происшествия дежурный судмедэксперт после наружного осмотра трупа пожилой женщины, личность которой из-за отсутствия при ней каких-либо документов была на момент осмотра не установлена. Первая информация, которую оперативный дежурный райотдела майор Александр Ковалев получил от оператора «02», была о трупе женщины пенсионного возраста, обнаруженном в одном нижнем белье в бойлерной по улице Шекспира. Звонок на «02» был анонимным, поэтому уточнить подробности можно было только на месте.

Поскольку сама попасть в бойлерную в полуголом виде женщина не могла (начало марта, холодно еще по ночам разгуливать в неглиже), майор Ковалев немедленно направил на место происшествия следственно-оперативную группу и поставил в известность руководство райотдела о том, что на улице Шекспира, возможно, произошло убийство. Начальник райотдела полковник Лысков и первый зам по оперативной работе майор Першин отнеслись к его сообщению скептически, но на адрес все же поехали и, как и судмедэксперт, тоже не усмотрели там никакого криминала. Майор Ковалев же был уверен, что с этим трупом не все так просто, как хотелось бы высокому начальству, но руководители райотдела, лично побывавшие на месте происшествия, в один голос заверяли его, что это не убийство, а несчастный случай. Более того, ему лично позвонил начальник Управления полковник милиции Дятловский и предупредил, чтобы он не вздумал дать в сводку это происшествие как убийство.

Звонок начальника Управления только укрепил подозрения Ковалева в том, что с этим трупом не все чисто. Виктора Дятловского, с которым в свое время он начинал работать в одном райотделе, Александр Ковалев знал еще капитаном, когда тот ради показателей раскрываемости заявления, к примеру о грабежах, принимал с хитрой формулировкой «обнаружена пропажа», чтобы происшествие не шло в сводку как грабеж. Впрочем, этим тогда грешили во всех райотделах, дабы не портить статистику нераскрытыми преступлениями, за которые с оперов всегда строго спрашивали. А уличные грабежи – это настоящий бич для райотдела, и если их все подряд регистрировать, то уголовный розыск завалит все показатели. А если «обнаружена пропажа», не угрозыск же виновен в том, что наши граждане стали такими рассеянными? И по милицейским сводкам выходило, что подобная рассеянность поражала прохожих (преимущественно представительниц слабого пола) в основном в вечернее и ночное время суток. Как только чуть стемнело, горожане вдруг ни с того ни с сего начинали терять то, что в принципе потерять было невозможно: стоило только людям зайти в какую-нибудь темную подворотню – и с потерпевших неизвестно куда исчезали шапки, дамы лишались своих сумочек порой вместе с дубленками и шубами, а однажды несчастная гражданка прямо на улице «обнаружила пропажу» дорогих сапожек и прыгала по снегу в одних колготках аки заяц, пока не подъехал наряд милиции и не отвез рассеянную дамочку домой. Ну, посеять мобильный телефон – такое ведь с каждым может случиться, но как можно, выйдя из дома, «обнаружить пропажу» дубленки, нормальному человеку объяснить довольно сложно. Но кто обращает внимание на подобные несуразицы, когда главное – это показатель раскрываемости, которая, как известно, у нас самая высокая в мире.

Что интересно, эти дутые показатели никому не нужны, но умные дяди наверху именно по бумажным процентам судят о работе всей правоохранительной системы, и, стало быть, хоть умри, но план выполни! Вот и приходится ментам химичить. Нужен высокий процент раскрываемости по грабежам? Да нет проблем, сколько прикажут, столько и раскроем! Как? Элементарно: регистрируем только те грабежи, которые реально раскрыты, остальные скрываем от учета, вот нужный процент и получился, стоило столько копий ломать… С убийствами, правда, все немного сложнее, их, понятно, не очень-то укроешь, но для нашей милиции нет ничего невозможного. Нераскрытое убийство просто так в архив не спишешь, поэтому нужно сразу определиться, а было ли вообще убийство, или, может, все-таки произошел несчастный случай? Проломлен череп у потерпевшего? Ну, ясное дело: шел, споткнулся, упал… Кухонный нож торчит в груди? Резал лук, вот рука неудачно и соскользнула! Даже если найден труп с двумя пулевыми ранениями в голову – отчаиваться рано. Можно, например, хорошенько поработать над версией самоубийства.

Это только героини детективов в любом самом заурядном происшествии видят преступление века и рвутся его тут же раскрывать, а профессионалам оно и даром не нужно, ведь за лишнюю работу им никто не доплачивает. Но если уж никак не отвертеться и приходится с горечью констатировать, что да, действительно было убийство, которое по всем признакам грозит райотделу очередным «глухарем», то нужно дать в сводку хотя бы подозреваемых. Обычно в эту категорию попадают те, кто первым сообщил о преступлении, и ближайший круг потерпевшего (или потерпевшей). Мало ли за что могли убить, из ревности или личных неприязненных отношений, у нашего следствия всегда найдется пара-тройка красивых версий происшедшего. Если невиновны, попарятся немного в камерах и пойдут себе домой, а для ментов первая гроза миновала, начальство уже поостыло и меньше будет мешать работать. С этими начальниками просто беда: толку от них, как правило, никакого, только лишняя суета и нервотрепка. На любое резонансное преступление выезжает такой табун руководящих товарищей, что эксперту-криминалисту к месту происшествия из-за них не подступиться. Иногда часами приходится ожидать, пока эти умники уедут восвояси, затоптав все, что только можно было затоптать. Причем наибольшую активность проявляют почему-то те, кто к непосредственному раскрытию преступления вообще не имеет отношения. Начальнички рангом пониже так торопятся доложить тем, кто рангом повыше, как будто от их доклада тут же разверзнутся небеса и возмездие обрушится на голову преступника…

Когда майор Ковалев получил для регистрации в книге КП[10]первичный материал по якобы несчастному случаю в бойлерной, который ему лично привез в дежурку начальник подрайона подполковник Семечкин, он сразу обратил внимание на отчетливо видневшиеся ссадины с царапинами на правой щеке пострадавшей, цветная фотография которой была прикреплена к материалу.

– Своим новым поляроидом сделал, – похвалился Семечкин.

– Качество неплохое, – отметил Ковалев. – А личность потерпевшей почему не установили? – спросил он, листая предоставленный ему на регистрацию материал. – Она наверняка проживала в этом же подъезде, а вы даже соседей не опросили!

– Саша, какие соседи в два часа ночи?! Отдашь завтра, точнее уже сегодня этот материал участковому, вот он пусть всех кого надо в светлое время суток и опросит. Да не заморачивайся ты так, там железный «отказной», – заверил его Семечкин. – Ну, упала гражданка с высоты собственного роста, на том же кафеле могла поскользнуться, от несчастных случаев ведь никто не застрахован.

– Если это несчастный случай и по заключению судмедэксперта она просто упала, тогда объясни мне, Иван Николаевич, откуда у нее взялись эти царапины – на твоем поляроидном фото они четко видны? – решил поделиться с подполковником своими сомнениями Ковалев.