Раздевайся, Семёнова! - Лючия фон Беренготт

Я уже готова была пожалеть Ритку и уговорить Знаменского отказаться от приглашения – тем более, что настроение у меня у самой было, как говорят, не айс.

Но удача в конце концов улыбнулась Грачевскому «папику», и ему удалось закрыть, пусть не все помещение клуба, но целый его зал – причем зал, судя по слухам, лучший.

– Ну что, по коням? – пригласил он – в качестве ответного жеста Знаменский заказал транспорт, и три лимузина подкатили к дверям банкетного холла почти одновременно.

Приглашенных на «афтерпати»[1] я насчитала около пятидесяти человек – русские, англичане, еще какие-то непонятные – все относительно молодые, не старше Виктора… и у всех совсем уж молодые женщины – не старше двадцати пяти. Была и та русская, что «пририсовала» два лишних карата к моему кольцу, а также зачем-то все игравшие на концерте музыканты – впрочем, я догадывалась зачем. Бутылки три водки, и электронной музыки мужчинам будет мало.

– Катюша… – позвал меня Знаменский.

– Едет с нами… – закончила за меня ценительница бриллиантов – Жанна, как она представилась чуть позднее. И потянула меня в машину, куда, действительно, уселись почти все приглашенные на вечеринку дамы.

Прояснение ситуации с фальшивым предложением замужества снова откладывалось – и, как ни странно, я вдруг испытала облегчение. Несмотря на голос разума, в груди все еще теплилась надежда – а вдруг, черт возьми, вдруг это не был спектакль…

– Идиотка! – себе под нос ругнулась я, усаживаясь в машину.

И увидела, как на меня с подозрением уставилась Грачева, сидящая напротив. Дважды идиотка! – тут же обругала я себя. Мало того, что витаю в облаках, так еще и подставилась. И Знаменского подставила, который с таким искусством сплел всю эту интригу.

Подняв к глазам кольцо, я принялась рассматривать его с таким счастьем и удовольствием, на могла быть способна только недавно обрученная.

За любованием и разговорами, мы подъехали к красивому, в четыре этажа зданию в самом центре Мэйфэр. Фасад был оформлен в колониальном стиле – на столбах широкий балкон по всему периметру, из приоткрытых дверей несутся ритмы клубной музыки, веселые голоса и смех.

Клуб «Пайпер», как успела рассказать мне Жанна, за последние годы стал излюбленным местом для развлечения богатых знаменитостей – в его коридорах спокойно можно было встретить какую-нибудь Эмму Уотсон или Кристину Агилеру, колесящую по Европе с гастролями. Однако, сегодня меня интересовала исключительно моя собственная «знаменитость».

Друг за дружкой, с помощью двух встречающих, мы выбрались из машины на красную дорожку перед входом.

– Надо поговорить.

Я невольно дернулась и обернулась. За спиной стоял Знаменский.

– О чем?

Вопрос задан был в самой нейтральной форме, на какую только была способна. Пусть не думает, что я хоть на йоту взволнована.

– Обо всем, – лаконично объяснил он, подставляя кольцом руку.

– Я все уже поняла… – поспешила вставить я, цепляясь за него и подхватывая платье, чтоб не волочилось по ступенькам. – Не надо мне ничего объяснять…

Желание как можно скорее дать любимому понять, что я реалистка, стало почти невыносимым. Как и нежелание услышать тому подтверждение.

Вместе с нашей развеселой компанией мы влились в темное, вспыхивающие огнями фойе и почти сразу же свернули в боковой зал за высокими, белыми дверьми.

– Круто! – прокричала мне в ухо Жанна и показала пальцем вверх.

Я согласно кивнула, озираясь – да, крутизна имела место быть.

Для начала – зал был круглый. Идеально круглый – метров пятьдесят в диаметре или что-то около того. Черный потолок, замаскированный под живое, пестрящее кометами звездное небо, ошеломлял достоверностью иллюзии, создавая впечатление, что ты находишься на дне глубокого колодца. Укрепляли иллюзию стены, отделанные красным кирпичом, и почти зеркальный танцпол, отражающий в себе «звезды». Когда я ступила на этот пол, то поняла, что крутизна на визуальных эффектах не заканчивалась – пол вздрагивал и вибрировал у меня под ногами, будто подгонял – не стоять, мол, сюда пришла.

За исключением этого и развешанных повсюду кривых зеркал – идеальное приложение к пьяному веселью – в остальном зал был довольно традиционным. Из будки диджея грохотало техно, на небольшом возвышении вокруг танцпола в художественном беспорядке были разбросаны уютные столики и мягкие диваны. На столбах, в золоченых клетках, извивались в такт музыки знакомые мне по американским фильмам «ангелочки» - девушки в белье и прикрепленными за спиной пушистыми крылышками.

Большинство гостей сразу же кинулось к барной стойке – хоть по залу уже кружили пританцовывающие официантки в откровенных нарядах.

– Туда! – покрутив головой, Знаменский показал в сторону VIP зоны, возвышающейся над другими столиками. Перехватив меня за руку, повел по пульсирующему полу. Он явно рассчитывал уединиться в каком-нибудь тихом месте.

Плохая идея – в ВИП-секции все тряслось от басов.

Знаменский неслышно выругался и вновь принялся оглядываться. Но было поздно.

- Виктор Алексеевич! – перекрикивая грохот басов, от входа к нам неслась какая-то смутно знакомая женщина – в машине я ее не видела. Наверное, ехала с мужчинами.

Виктор Алексеевич снова выругался.

- Марьян, я… немного занят…

- Виктор Алексеевич! – орала она, не слушая и, удивительным образом, возвышаясь голосом над оглушительной музыкой. – Как хорошо, что я вас нашла! Поз-дра-вляю!! От всего нашего дружного коллектива! И Арсений Петрович уже звонил!

И тут я узнала ее. Марьяна – секретарь-администратор на ресепшене «Неотека». Значит, уже успела растрезвонить бывшим коллегам Знаменского… Интересно, как он будет потом отмазываться, когда окажется, что «помолвка» расторгнута, но мы все еще вместе.

  Марьяна кинулась обнимать его, потом меня, потом в ВИП-зону протиснулся кто-то еще… И постепенно меня оттеснили в сторону.

- Боже, как мы все за вас рады! – не умолкала Марьяна. – А может, вы к нам вернетесь по такому поводу? Вам же теперь семью содержать!

При слове «семья» у меня больно кольнуло в груди, и одновременно вспомнилось кое о чем важном. Таблетка! Ее ведь надо принять в течение двадцати четырех часов! И было бы здорово, если бы я напомнила об этом Знаменскому сама – это еще сильнее подчеркнет мою незаинтересованность в «замужестве»…

Однако, с каждой минутой к Виктору пробиться было все сложнее – его окружало уже человек пятнадцать, поздравляя и пожимая руки, совершенно, казалось, забыв о том, что в данной ситуации, игроков, вообще-то двое.

И я решила, пока суть да дело, пойти потанцевать. Дискотека, все-таки.

***

Будто нарочно, как только нога моя коснулась поверхности танцпола, бьющее в уши техно сменилось спокойным, мелодичным «хаусом». Бодрящие всполохи светомузыки ослепили меня в последний раз и рассыпались по залу мягкими, вертикальными лучами, один из которых лег прямо на мои плечи.