Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - Луи Лохнер

Это и другие подобные свидетельства убедили судей в том, что на концерне Флика не применялись «жестокие и бесчеловечные меры» и что Фридрих Флик и его служащие на самом деле постарались создать условия, «рассчитанные на обеспечение гуманного обращения и хороших условий труда». В решении суда говорилось: «Факты доказывают, что управляющие предприятия, с которыми общались обвиняемые, были готовы сделать все от них зависящее, чтобы предоставить этим рабочим удобное жилье, обеспечить их не только качественной, но и разнообразной пищей, чем было предусмотрено правительственными распоряжениями, дать достаточное время для отдыха и досуга, а также оказывать им соответствующую медицинскую помощь».

Тем не менее нельзя отрицать, что сохранились свидетельства о многих случаях, которые подтверждали слова Альфрида Круппа: «Это была ужасная глава… Совершались ужасные вещи». Но мне больше хочется воздать должное тем представителям германской индустрии, которые стремились облегчить несчастную долю иностранных рабочих, навязанную им режимом. Истории предпринимателей и управляющих, на чьих предприятиях совершались «безбожные вещи», уже много раз рассказывались во время судов и в печати, так что мне нет необходимости повторять их.

Следующий приказ Фрица Зауккеля от 20 апреля 1942 года помогает понять, насколько сильное давление применялось к промышленникам: «Всех людей необходимо кормить, размещать и использовать таким образом, чтобы получить от них как можно больше пользы при минимальных затратах».

К «рабской силе» относили не только военнопленных противников Германии. Так, американское правительство без колебаний передало французскому правительству 320 тыс. германских военнопленных для принудительных работ во Франции. Они работали там в таких условиях, что американское правительство сочло необходимым привлечь к этому внимание парижских властей. В заявлении № 2 Контрольного совета, опубликованном 20 сентября 1945 года, в статье VI пункт 19а говорилось: «Германские власти будут исполнять в интересах Объединенных наций все мероприятия по возмещению убытков, приведению в порядок, восстановлению, репарациям, реконструкции, помощи и ремонту, какие предпишут представители союзников. Для этих целей германские власти… предоставят транспорт, заводы, оборудование и всяческие материалы, рабочую силу, персонал и специалистов, а также другие услуги, для использования в Германии и в каких-либо других местах, согласно решению представителей союзников». (Курсив мой. – Авт.)

Русские немедленно воспользовались этим заявлением и отправили 200 тыс. немецких рабочих на принудительный труд в Советском Союзе.

Захватом иностранных предприятий не может гордиться ни один режим, который издает об этом приказ, и ни один концерн, который исполняет этот приказ. «Обстоятельства, освобождающие от ответственности» не были признаны на трех судах в Нюрнберге над обвиняемыми, принимающими участие в этом грабеже. Во время суда над «ИГ Фарбен» 10 из 13 обвиняемых были признаны виновными в нарушении Гаагской конференции 1907 года; в суде над Круппом – 6 из 12, и над Фликом – 1 из 6 обвиняемых.

Многие немцы, с которыми я встречался во время моих изысканий, с горечью и возмущением отзывались об этих приговорах. Не потому, что они одобряли захват иностранных заводов и фабрик. Если бы это преступление осуждалось в целом, приговоры американских военных судов в Нюрнберге рассматривались бы как полностью справедливые согласно статье 46 Гаагской конференции («Частная собственность уважается. Частная собственность не может быть конфискована») и статье 47 («Разграбление официально запрещено».)

Но вот что они просили объяснить американцев:

1. Если «частная собственность уважается», то почему Агентство по управлению трофейным имуществом в Вашингтоне так активно распродавало германские предприятия и другую собственность – патенты, литературные права и коммерческие секреты – и прекратило это только в 1953 году в результате визита канцлера Конрада Аденауэра?

2. Если «разграбление официально запрещено», как объяснить, что победителям было разрешено распродавать оборудование германских предприятий, которые не являются военными?

Почему американцы отвечают на это лишь пословицей «Два заблуждения еще не правда»?

Особенный удар по престижу американцев нанес тот факт, что из всех германских промышленников только у Альфрида Круппа фон Болена было полностью конфисковано имущество. Казалось невероятным, что такой вердикт вынесли судьи страны, которая хвасталась тем, что она является последним твердым защитником частного предпринимательства и частной собственности. К чести председательствующего судьи Х.К. Андерсона, он возражал против конфискации. Но он был один против двух голосов его коллег.

Джон Мак-Клой, сменивший генерала Льюсиуса Клея на посту Главного уполномоченного Америки в Германии, вскоре понял несправедливость американской позиции. Он сознавал, что приговоры по трем промышленным судам были небезупречны. Поэтому 3 февраля 1951 года он принял мужественное решение освободить осужденных промышленников и приказал возвратить имущество Альфриду Круппу фон Болену.

И сразу поднялась волна негодования, особенно в Англии. Мак-Клоя обвиняли в пособничестве нацистам. Но его поступок не имел ничего общего с пособничеством нацистам. Точно так же и верховный комиссар не мог быть более решительным в своем стремлении поддержать демократические силы в Германии и помочь устранить последние следы нацизма, чем Джон Мак-Клой. Его аргументы были понятны и неоспоримы. Он заявлял:

«Это единственный случай конфискации имущества обвиняемого, принятого приговором нюрнбергских судов. Даже виновные в личном участии в самых злостных преступлениях не подвергались конфискации их собственности, и я считаю, что конфискация в этом единственном деле является дискриминационной мерой в отношении обвиняемого, что не может быть оправдано вниманием, по каким-либо причинам привлеченным именно к нему. Полная конфискация собственности – весьма необычная мера в нашей системе правосудия и обычно противоречит американскому представлению о справедливости…

Я бы подчеркнул, что. я не выношу никакого суждения относительно права на иск в отношении бывшей собственности Круппа. Собственность «Фирмы Фридрих Крупп» будет оцениваться в соответствии со статьей 27 Закона АНС «Реорганизация германской угольной, металлургической и сталелитейной промышленности» и не зависит от этого решения».

В апреле 1953 года Альфриду Круппу была возвращена его собственность, но прежде от него потребовали подписать заявление в адрес оккупационных властей, в котором он отказывался от участия в угольной, металлургической и сталелитейной промышленности Германии, брал на себя обязательство в течение пяти лет продать свои акции в этих отраслях промышленности и в дальнейшем заниматься лишь производством готовой продукции, строительством кораблей, локомотивов и грузовиков и участвовать в любой отрасли бизнеса, кроме угольной, металлургической и сталелитейной промышленности.

Типичным образцом британской критики действий Мак-Клоя были письма к издателю в английских газетах, в которых, в частности, говорилось, что решение «возместить убытки господина Круппа из-за проигранной Германией войны является смертельным оскорблением тех миллионов людей, которые пострадали и погибли в двух мировых войнах». Или «это доказывает, что союзнические власти в Западной Германии теперь решили сделать господина Круппа одним из богатейших… людей Европы».