Час волка - Андрей Дышев

Это был даже не намек, а конкретная просьба, конкретно ко мне. Я попытался ухватить взгляд Маркова, но не смог – тому снова дым проел глаза.

– Нет, к сожалению, не смогу, – ответил я.

– Ну, как знаешь, – ответил Марков и вроде как тотчас забыл обо мне. Он повернул голову и крикнул милиционеру: – Геращенко! Отведи всех на десять шагов! Сколько повторять можно, чтобы не мешали работать!

Снова переключил внимание на меня, повел плечами, словно хотел извиниться за то, что не может больше уделить мне времени, и прохрипел напоследок:

– Ну, давай! Будет что сказать – заходи.

Я тоже повернулся и пошел прочь, испытывая единственное желание: как можно реже встречаться с Марковым. Теперь из всей своры остался всего один человек, подумал я, поднимаясь по плиткам на мост.

Но ошибся ровно на одного человека.

Кто сказал, что у меня есть талант предсказателя? Я сам и сказал? Хвастун! Пижон! Тупица…

Я уже доехал до развилки, делящей шоссе, как змеиный язык, надвое, как вспомнил, что сегодня вторник, а забрать плитку для бассейна надо было в среду. Пришлось тут же разворачиваться на круг и мимо патриотического обелиска ехать к автовокзалу.

Сбросив скорость, я прокатился вдоль посадочных платформ, глядя на толпы белокожих курортников, вываливающихся из автобусов, как вдруг из-за округлой кормы «ЛАЗа» мне под колеса кинулась женщина.

Я вдавил в пол педаль тормоза, крепко выругался и вывернул руль влево. Ничего страшного не произошло, спасенная женщина счастливо помахала мне рукой, и я уже был готов придать своему «Ниссану» достойную его скорость, как вдруг меня окатила волна мистического ужаса.

Я снова ударил по тормозу, рванул рычаг на себя и обернулся, глядя в зеркало на женщину. Чувствуя, что мне сейчас станет дурно, я машинально выключил зажигание и, перебравшись на соседнее сиденье, прижался носом к стеклу.

К машине шла Лебединская.

Одной рукой я закрыл свой рот, из которого, как из трембиты, стали вырываться некрасивые гортанные звуки, а второй зачем-то схватился за ручку двери.

– Как хорошо, что я тебя встретила! – громко говорила Лебединская, дергая за ручку снаружи.

«Если это сумасшествие, – подумал я, – то важно выяснить, как долго оно длится».

Она все-таки раскрыла дверь. Я отшатнулся и вцепился в руль.

– Ты домой? – спросила она, отдергивая штанину, чтобы легче было поднять ногу и залезть в салон. – Возьми сумку, пожалуйста! Сестра надавала всего подряд…

Я перехватил из ее рук большую спортивную сумку и, не зная, что с ней делать, сунул ее между собой и рулем.

– …Я ей говорю: куда ты столько кладешь, – продолжала рассказывать Лебединская, усаживаясь рядом со мной и по-мужски сильно захлопывая дверь. – А она и копченого сала, и варенья, и самогонки зачем-то дала. Трехлитровую банку! Ты самогонку любишь, Кирилл?

Я почувствовал, как ужас схлынул, напряжение спало и на смену им пришел идиотский смех. Он колотил меня крупным ознобом, заставлял крутить головой, а когда я уже не смог с ним бороться, то дико засмеялся, отчего машина помчалась вперед по весьма неровной траектории.

– Ты чего развеселился? – спросила Лебединская, глядя на меня с некоторой подозрительностью.

Я вытирал кулаком слезы, всхлипывал и ловил ртом воздух.

– Да так… – произнес я и закашлялся. – Анекдот вспомнил… Вы где были?

– У сестры в Коктебеле, – ответила Лебединская, немного сбитая с толку моим припадком веселья. – Я в отпуске. Разве я тебе не говорила?

– Говорили, говорили, – бормотал я и кивал головой. – Это очень хорошо, что у вас отпуск. Это просто замечательно… Вы даже себе представить не можете, как это хорошо… Значит, за пирожками вы не ходили?

– За какими пирожками? – насторожилась Лебединская.

– С картошкой и капустой.

Лебединская помолчала и ответила другим тоном:

– Ты какой-то странный, Кирилл.

– Это очень мягко сказано, тетя Шура, – ответил я. – Я не то что странный. Я вообще в дегенерата превратился… Вы меня простите! Бога ради простите, тетя Шура!

Мы приехали в Уютное, промчались мимо музея. Лебединская ностальгически вздохнула:

– Соскучилась! Хорошо дома!

Я лихорадочно думал над тем, что ей сказать про обыск в ее квартире. Когда подрулил к ее подъезду, то решил вообще ничего не говорить.

– Ты мне сумку поможешь занести? – уверенная в положительном ответе, спросила Лебединская. – А я тебе сальца отрежу.

Я понял, что наступил предел моим артистическим возможностям и если зайду в ее квартиру, то уже не смогу разыграть перед несчастной женщиной удивление и возмущение. Лебединская поймет, что я уже видел «порядок» в ее квартире. Следом за этим последует вопрос: почему не отправил срочную телеграмму в Коктебель и не вызвал ее? Что я скажу? Извините, я думал, что вы – покойница?

– Я очень спешу, тетя Шура! – поклялся я, приложив руку к сердцу. – Мне вообще-то надо было в Щебетовку за плиткой. Через полчаса они закроются. Времени – в обрез!

Лебединская покачала головой, взялась за сумку сама и недовольным голосом произнесла:

– Ты очень изменился, Кирилл! Какой-то ты не такой стал!

Хлопнула дверью и пошла к подъезду.

Я, как жалкий трус, реактивным снарядом помчался к себе домой. Мне нужно было принять ледяной душ, выпить можжевеловой водки и, уединившись в кабинете, подумать над тем, что в конце концов творится в этом дурном и донельзя запутанном мире?

Если я не сошел с ума, значит, Лебединская жива. Мало того, она, по всей видимости, в недавнем прошлом не попадала под колеса автомобиля. Отсюда вытекает, что она не попадала под колеса «шестерки», за рулем которой находилась Инга. Следовательно, Инга не сбивала Лебединскую. Точнее, она сбила не Лебединскую.

А кого?!!

Какой винегрет царил в моей голове, когда я подъехал к гостинице! Первой моей мыслью было намерение немедленно ехать в морг и убедить тамошний персонал в том, что кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры Александра Лебединская к ним не поступала по причине пребывания в состоянии жизни.

Стоп! – сказал я сам себе и невольно надавил на тормоз. А кто вообще первый сказал, что Инга сбила Лебединскую? Да я же сам и сказал, черт рогатый! Я же первый поднял панику, когда услышал от Инги про пирожковую, два часа пополудни и брючный костюм!

Я дернул себя за волосы. Убить тебя мало, Вацура! – угрожал я сам себе. За такие вещи утопить не жалко! Ни в чем не повинную женщину в покойницы записал! Стыдуха!

Нет, в морг ехать не надо! – отбросил я в сторону первую бредовую идею. Хотя, конечно, когда-нибудь придется выяснить, кого же на самом деле сбила Инга. Кто та женщина, которая несколько дней назад, в два часа дня, проходила по пешеходному переходу в Вишневом проезде?