Мурный лохмач - Маргарита Преображенская

– подтвердил Люрор. – Взгляните на её работы!

– В общем-то, неплохо, – холодно проворчал Ле Гран Фушюз, переместившись в сторону манекенов, наряженных по последней моде.

– Она могла бы создать подходящий наряд и для вас, но вы ведь не станете доверять неизвестной мастерице такое важное дело, – сказал Люрор.

– Какой наряд может быть у призрака без лица и тела? – спросил Ле Гран Фушюз.

Он был неприятно удивлён преображением Арахнеи, буквально лучившейся красотой и выглядевшей такой желанной. Наместник помнил ту ночь с ней, после которой ощутил себя хозяином мира в полной мере. Внешность Арахнеи сейчас раздражала его главным образом из-за того, что он уже был неспособен ни на какие телесные приключения с женщинами, в отличие от первого советника. С другой стороны ему хотелось снова ощутить своё превосходство над этой девицей. Пусть поработает на него!

– Мантия, – говорил в это время Люрор. – Она придаст вам величественности и весомости, приличествующей вашему месту в иерархии.

Эта идея неожиданно понравилась наместнику. Бестелесный призрак действительно выглядел как-то слишком эфемерно в глазах подданных.

– Ну, хорошо! – немного подумав, согласился Ле Гран Фушюз, и дал кромешникам приказ покинуть помещение и не беспокоить лучшую швею: её работы действительно очень впечатлили его.

– Теперь вы можете спокойно и самодостаточно существовать здесь и работать, не взирая ни на какие мрачные тени прошлого! – сказал Люрор, когда Ле Гран Фушюз и кромешники удалились, и он остался с Арахнеей один на один.

– Чем я могу вас отблагодарить? – всплеснула руками Арахнея, не веря своему счастью. – Может быть...

Она неуклюже спустила платье с одного плеча, обнажив левую грудь, но Люрор остановил её, сказав:

– Не стоит беспокоиться, мадмуазель!

Арахнея замерла на месте, чуть не плача.

– Вы это потому что, чернь не достойна внимания аристократов?! – спросила она, припомнив слова первого советника, сказанные им в ту роковую свадебную ночь.

– Вовсе нет, – мягко сказал Люрор. – Просто я предпочитаю женщин, желание близости у которых продиктовано любовью ко мне, а не благодарностью, или страхом. Вы когда-нибудь ещё успеете отблагодарить меня, но не так.

Арахнея проводила его до дверей, почувствовав внезапную лёгкость и покой, словно её отпустили на свободу после долгих лет рабства. Она вдруг поняла, что тоже хочет быть любимой и единственной, а не запасной площадкой для кого-то, даже если этот кто-то – Базиль.

***

Повстанцы ушли в глубокое подполье в прямом и переносном смысле, скрываясь в катакомбах под Парижем. Больших потерь удалось избежать, хотя, конечно, совсем без жертв не делалась ни одна революция. Многие гордились тем, что несколько раз смогли даже обмануть самого Люрора де Куку, который якобы не нашёл их в некоторых укромных местах Потустороннего Парижа, отправив кромешников патрулировать другие дома. Если раньше у мятежников была только надежда на победу, то теперь она трансформировалась в веру в успех дела революции.

Шарман уже начал разрабатывать план нового восстания, проанализировав ошибки прошлого. Теперь он делал основную ставку на ту самую девушку из гримуара некроманта. Надо было запастись терпением и ждать, попутно собирая массы недовольных политикой наместника, за которым теперь намертво закрепилась забавная кличка Великий Окочур. Конечно, смешное прозвание было лишено магии и не делало Хозяина Потустороннего Парижа безобидным зайкой, он по-прежнему оставался опаснейшим противником, который к тому же не сидел сложа руки.

Мышь Сурису докладывала о том, что теперь в призрачной форме своего существования, он стал абсолютно неуязвим. Его учёные внимательно изучали механизмы Вандомской площади, чтобы навсегда нейтрализовать их действие, пытались разобраться в природе невидимости, и разрабатывали всё новые и новые средства подавления повстанцев. Были открыты новые институты власти, на помощь кромешникам с тёмных ярусов страха пришли новые сущности, которых называли бирчими. Эти грозные амбалы, умевшие вспыхивать настоящим огнём, занимались сбором налогов, которые возросли до невозможных цифр. Но несмотря на облавы, рост налогов, публичные казни, всевозможные средства усмирения и другие жёсткие меры, принятые наместником, существование обитателей Потустороннего Парижа постепенно вошло в привычное русло.

Круг Жизни и Смерти не прекращал вращаться: по ту сторону появлялись новые обитатели, а на сторону жизни возвращались прежние после перерождения в других телах. Ротация была необходима во всём. Этот закон не мог изменить даже Ле Гран Фушюз.

Когда пришло время, месье де Гассикур открыл аптеку в самом центре Потустороннего Парижа. Дело прошло без проволочек, ведь ему создала протекцию сама мадмуазель де Нозиф, впечатлённая деятельностью аптекаря на стороне живых. Само собой месье де Гассикур взялся выплачивать Клодине третью часть доходов своего заведения. Сказать по правде, он готов был отдать и больше, потому что ещё при жизни неровно дышал к Главе Пыточного Следствия, она та оставалась к нему холодна. По ту сторону месье де Гассикур занялся изготовлением некромантской оптики и косметических средств для сокрытия дефектов на телах и лицах обитателей города. От клиентов не было отбоя, хотя услуги стоили недёшево. Только успел месье де Гассикур разместить рекламу в виде шикарной вывески, как у аптеки выстроилась целая очередь и даже произошло несколько драк.

– Чем могу помочь? – спросил он у хорошенькой призрачной горничной какой-то богатой госпожи, с боем прорвавшейся в аптеку первой.

– Её Величество королева Мария-Антуанетта желают закрасить шрам на шее, появившийся от удара гильотины, а ещё ей надо хорошенько закрепить голову каким-нибудь клеем, чтобы больше не терять её, в том числе и от любви! – выпалила горничная.

– Но разве это плохо: потерять голову от любви?! – спросил месье де Гассикур.

– Ах, что вы?! Конечно! – воскликнула горничная. – Дело в том, что королева уже несколько раз забывала голову в тавернах, в театре и других местах, а потом вынуждена была прибегать к помощи частных детективов, чтобы её найти! И это ещё полбеды. Недавно, эти горе-сыщики, к которым она обращалась, вернули ей вместо её головы голову месье Робеспьера – этого гадкого якобинца, над которым так посмеялась судьба и Мария Ленорман, предсказавшая такой исход дела. Такой конфуз! Представляете?! Сыщики, конечно, извинились, дескать, ошибочка вышла, голов слишком много, но об этом инциденте потом шептались все призраки города!

– Понимаю вас! – кивнул аптекарь и вскоре изготовил чудесное снадобье, очень понравившееся Марии-Антуанетте.