Отцы - Антон Гау

– Вот смотри, Саня. В мире есть много стран, которые Родину нашу не любят. А некоторые даже активно ненавидят. Потому что у нас земли много, реки широкие, горы высокие. Не нравится им это. На Русь враги много раз приходили. И все нас ненавидели. Поэтому и проиграли. Тут понимаешь, какая парадоксальная штука. Врага любить надо. Ведь ненависть, она изнутри тебя как серная кислота гложет. А что враг по глупости своей начинает с мечом к тебе ходить, так образумить его надо… Порой до полного физического уничтожения. Слова и увещевания не всегда действуют, а ведь нам не зря ручки и ножки дали. Мы бы могли как помидорчики наливные на грядке лежать и ничего не делать, ан нет, от нас действия требуются. Так что кулачком и врага порой приласкать необходимо, и другу иногда в зубы дать нужно, а иначе дурь, бывает, не выбьешь. В общем, хорош философствовать, вот тебе АК-47.

– Вот он какой, ни разу в руках не держал, – с уважением в голосе сказал Саша.

– Ну, попробуй, только нежней. Наше оружие ласку любит. Ты старайся автомат не только руками держать, а как бы всем телом с ним слиться.

Раздался неожиданный выстрел.

– Ой, бл..ть!– неожиданно вырвалось у Саши, когда автомат больно лягнул его ствольной коробкой в щеку.

– Что, приложило? Понимаю. Но ты парень молодой, за своим языком особенно следить надо.

– Извините, дядя Боря, само вырвалось.

– Бывает, я в свое время такими словами не только ругался, я на таком языке разговаривал. Пока мне один умный человек не объяснил, что мат – это язык бесов, когда ты его употребляешь, они к тебе со всех сторон слетаются. А с бесами бороться трудно. Это очень древние сущности, у них богатейший опыт искушения нас, людишек. И главное, они невероятно трудолюбивые, работают даже по праздникам. Ладно, давай я тебе покажу как калаш держать надо.

Боря взял АК-47, широко расставил ноги, чуть сгорбился и сухими одиночными расстрелял весь магазин.

– Давай, теперь ты, – сказал Боря и отдал автомат Саше.

Саша долго заряжал магазин, неумело вставляя патроны, которые то и дело норовили прищемить ему пальцы.

– Ты в своих виртуальных стрелялках как оружие перезаряжаешь?

– Одним кликом, – ответил Саша.

– А в реале видишь, как трудно. Меня молодежь в последнее время пугает своим отношением к жизни. Они думают, что в нашем мире всё легко достается, как с куста. А на самом деле, чтобы чего-нибудь добиться, нужно много сил приложить. Но, если ты бездельник, то сломаешься. А нам, русским мужикам, ломаться нельзя. Ну, давай, стреляй.

Саша попытался скопировать позу Бори, и дело у него пошло на лад: большая часть пуль легла в белый круг мишени.

– Отлично! Ещё поработаем, и меня обгонишь. А сейчас, брат, любишь кататься, люби и саночки возить. Как говорится, у нас порядок такой: пострелял, почисть ружье за собой.

***

Первая волна насыщения принесла всем, находящимся в беседке, благостное настроение.

– Давайте, это… знаете, что, Саше… – начал Олег, потирая шею и глядя на залитый солнцем противоположный берег реки.

– Что Саше? – переспросила его Оксана, поворачиваясь к Олегу с улыбкой, когда пауза затянулась.

– Саша?.. М-м-м, Саше, – растягивая слова, проговорил Олег, словно силился что-то вспомнить, – когда Саша и Бор придут,.. м-м-м, надо им шашлычка… оставить.

Сияющее над ними солнце отражалось в реке, и искрящаяся ее поверхность отбрасывала мириады лучиков, слепя глаза. Олег не отрываясь смотрел вдаль, пытаясь понять, откуда появились пульсирующие черные точки на реке, зелени и дальше, – на полотне ясного неба с нарисованными на нём волнами облаков.

– Ты чего, Олег? – чуть озабоченно нахмурив брови, но со все еще играющей на губах улыбкой, спросила Оксана.

– О-лег? – одними губами повторил он, словно силясь осознать свое имя.

Перед его мысленным взором два этих слога разъединились, как атомы, и полетели в разные стороны, отбрасывая от себя некогда принадлежавшие им значения.

Олег с удивлением посмотрел на Оксану, потом обвел взглядом всех сидящих за столом. Где-то на периферии зашевелилось смутное чувство волнения: он только что помнил, кто эти люди, но знание это почему-то захотело оторваться от их сущности. Досадно было и то, что головная боль продолжала разливаться свинцовой тяжестью из шеи внутрь черепа.

Оксана положила руку на запястье Олега.

– Ты себя плохо чувствуешь? – спросила она с беспокойством в глазах.

Олег ответил, с трудом собирая мозаику из плохо знакомых плиточек слов по тающим в сознании трафаретам:

– Все мор-наль-но.

Но нормально отчего-то не было, и смятение, родившееся в расширяющихся зрачках Олега, с беззвучной просьбой о помощи потянулось к этой женщине, о которой он знал теперь только то, что она очень близкий ему человек.

– Олег? – Оксана заглянула ему в глаза и крепче сжала запястье.

Странно, что её прикосновение показалось таким далеким, наверное, затекла рука. Олег пошевелил пальцами, а потом поднес свою руку к глазам, с любопытством рассматривая ее.

– Онемела… – сказал он, желая поделиться своим открытием.

Боль из головы потекла вниз и, обняв солнечное сплетение, распустила свои щупальца в легкие. Кирилл потер грудь, стараясь схватить это неприятное ощущение и выбросить куда-нибудь подальше.

– Ты чего, дружище? – рядом с ним возник Кирилл, взял его за плечи и, дружелюбно улыбаясь, посмотрел ему в лицо.

Олег улыбнулся в ответ, но, наверное, что-то пошло не так, потому что на лице Кирилла и Оксаны появилась сильная озабоченность.

Левая половина лица стала деревенеть, и Олег, не понимая, почему он не может контролировать изменения в своем теле, проговорил:

– Что со мной? У меня щека немеет, – не будучи, впрочем, уверенным, что он сказал именно это.

Прикосновение онемевшей руки к немеющей скуле было довольно странным, как будто через перчатку к маске. Окружающая действительность начала погружаться в полумрак, хотя Олег был уверен, что видит яркий диск солнца.

– Кирилл, заводи машину, – подчеркнуто ровные слова Оксаны прозвучали как отчаянный крик.

Когда у Олега стал неметь язык, где-то на задворках его сознания появилась мысль, что, кажется, он сейчас умрет. Ощущение покидавшей его тело жизни, однако, не вызывало никакого страха, но только досадное чувство, что многое осталось недоделанным. Глядя на забегавших вокруг него людей, он с удивительным спокойствием осознал, что обращался со всем этим миром… – он пытался подобрать правильные слова, – недостаточно хорошо, или правильно, или должным образом… Он сейчас понимает, как надо было, но, к сожалению, еще чуть-чуть, и все это кончится.

В воздухе неприятно запахло выхлопным газом, и раздражающее тарахтение дизеля тупыми иголками впилось в виски Олега.

– Ты можешь