Либерия - Марина Голубева

Молодой человек легко обгонял бредущих путников, груженые поклажей сани, которые тянули унылые лохматые лошадки, и даже некоторых всадников. По обеим сторонам дороги потянулись посады, людей прибавилось, и на бегущего человека стали обращать внимание, тыкая пальцем и окликая, ты куда, мол, мил-человек так торопишься, али пожар где случился, али, не приведи Господи, война. Алексей перешел на шаг, чтобы не возбуждать нездорового любопытства, а вскоре и вовсе свернул с основного тракта на дорогу к Яузе.

На ее высоком берегу, на окраине тогдашней столицы и находился Спасо-Андроников монастырь — один из древнейших в Москве. Основан он был в середине XIV века митрополитом Алексием и назван в честь первого игумена — преподобного Андроника. Внушительные стены, сложенные из обожженного кирпича, гостеприимно распахнутые створки окованных просечным железом ворот и золоченый купол Спасского собора — все свидетельствовало о благополучии и богатстве обители. Алексей прибавил шагу, предвкушая встречу с человеком, видевшим таинственную Либерию.

В привратной каморке сидел старый монах с длинной совершенно белой бородой и читал огромную книгу, водя по строчком узловатым пальцем и шевеля губами. У ног старца стояла небольшая жаровенка с углями, что по зимнему времени было совсем не лишним.

— Добрый день, отче, — поклонился Алексей.

— Добрый, сын мой, — кивнул головой монах. — Каждый день, посланный нам Богом, добрый. Что тебе, человече, в нашей святой обители надобно? На богомольца ты не больно похож.

— Могу ли я повидать монаха, иконописца Сергия, который царские палаты в Кремле расписывал?

— Сергий? — удивленно вскинул брови старец. — Пошто он тебе? Коли ты от своего боярина с заказом пришел, так сей инок больше образов не пишет.

— Нет, не с заказом. У меня к нему другое дело, — ответил молодой человек.

— Вряд ли брат Сергий будет с тобой говорить, — привратник с сомнением покачал головой. — Впрочем, сие не мне решать. Обратись к архимандриту, отцу Софронию, как он решит, так и будет. Иди в обитель, там скажут, где найти его.

Старец махнул рукой и снова углубился в чтение.

Алексей вошел в обширный монастырский двор и замер, пораженный чувством тревоги. Втянул в себя воздух, принюхиваясь — пахло промерзшим камнем, конским навозом, ладаном и опасностью. Молодой человек закрутил головой, пытаясь определить, откуда исходит угроза, но ничего не заметил. Большая площадь перед собором аккуратно расчищена от снега и утоптана до состояния паркета, окружающие ее сугробы изрезаны тропинками, которые ведут к низкому одноэтажному строению, вероятно, монашеским кельям, двухэтажному терему с резными наличниками и многочисленным хозяйственным постройкам. В центре площади — деревянная беседка над колодцем, около которой о чем-то беседуют два инока. Но угроза исходит не от них.

Терпкий запах опасности был так силен, что Алексею захотелось немедленно сбежать. Он даже попятился, но пересилил себя и медленно пошел к собору. Из бокового придела вышел дородный монах, за которым, причитая и что-то доказывая, семенил высокий худой человек. Монах раздраженно вскидывал голову и отмахивался от спутника, который дергал его за рукав.

Тощего Алексей узнал сразу — это был целовальник Митроха. Теперь стало ясно, откуда чувство опасности. Молодой человек лихорадочно соображал, куда бы скрыться и, по возможности, сделать это незаметно, а то на площади он был как на ладони. Но целовальник его тоже увидел и с воплем: «Да вот же он!» — кинулся навстречу. Алексей разозлился — этот настырный тип достал его, лучше уж разобраться с ним сейчас, чем опять убегать.

— Оборотень! Сатанинское отродье! — брызгая слюной, завизжал Митроха.

Алексей опешил, такого поворота событий он не ожидал. Откуда подельник старосты это знает?! Воспользовавшись замешательством молодого человека, расхрабрившийся целовальник подскочил вплотную и врезал кулаком в челюсть так, что клацнули зубы, а шапка улетела в сугроб. Это привело Алексея в чувство, он выругался и ответил ударом в ухо. Митроха охнул и покатился кубарем, чуть не сбив с ног толстяка.

— Ты, что, ополоумел! — рявкнул монах, поднимая целовальника за шкирку.

— Дык, он же это, отец Кондратий, лиходей, что колдуна отпустил. Прикажи схватить, — заскулил тот, прижимая руку к разбитому уху.

И тут молодой человек вспомнил, где он слышал о монастыре. Сельцо Воскресенское, в котором начались его приключения в этом мире, принадлежало Спасо-Андроникову монастырю. Об этом с гордостью говорил чудной старик с клюкой — первый человек XVII века, с которым встретился Алексей.

Поняв, что встреча со старым знакомым ничем хорошим для него не кончится, он кинулся к воротам, но столкнулся со здоровым монахом. Похожий на борца-тяжеловеса инок сграбастал его в охапку, прижал к груди так, что затрещали ребра и радостно заорал: «Пымал!» Молодой человек задергался, пытаясь освободиться. Монах дышал в лицо запахом гнилых зубов, пыхтел, сопел, но рук не разжимал. Алексей пнул его по голени, здоровяк ойкнул и, ослабив хватку, запрыгал на одной ноге. Сзади повис еще кто-то, сжав горло в захвате. Удар локтем под ребра, заставил нападавшего отшатнуться. Алексей развернулся и пнул его в живот, отбросив в сугроб.

С этим надо было заканчивать. Молодой человек понимал, что, если продолжать в том же духе, то сбежать ему, может, и удастся, но дорога в монастырь будет закрыта. Он повернулся к окружившим его чернецам и примиряюще поднял руки.

— Вы что, белены объелись, святые отцы? Я ни в чем не виноват. Обознался, видать, мужик, принял не за того.

— Не слушай его, отец Кондратий! Он это, стерво! Колдуна отпустил, старосту прибил и деньги забрал! — заорал Митроха.

— Вот мы с этим сейчас и разберемся! Смирись чадо, на все воля Божья! — перекрестился отец Кондратий и кивнул монахам. — Вяжите-ка его!

Несколько чернецов[17] кинулись вперед, засучивая рукава. «Знаем мы ваши разборки», — подумал молодой человек и встретил первого ударом в глаз, уклонился от второго, сшиб на землю третьего. Но на него навалились всей кучей, вцепились в руки, повисли на воротнике, так, что затрещал жупан. Окончательно рассвирепевший Алексей раскидал нападавших, закрутился на месте раздавая удары. Зарычал, вырываясь из-под контроля зверь, в глазах заклубилась кровавая пелена, и лишь на самом краю сознания трепыхалась паническая мысль о том, что на встрече с иноком Сергием теперь можно поставить крест. Но сожалеть об этом пока было некогда. Отбиваясь от наседавших со всех сторон монахов, Алексей пытался справиться с другой проблемой — сдержать беснующегося зверя. С одной стороны, частичная трансформация помогала — реакция становилась молниеносной, а удары приобретали нечеловеческую силу. С другой стороны, держаться на грани человека и зверя удавалось с большим трудом. В смертельной карусели схватки не было возможности ни сосредоточиться, ни успокоиться. Чувствуя, как горбиться спина и дыбом встает на загривке шерсть, не заметная под одеждой, молодой человек испытывал ужас. Этот-то ужас, наверное, и помогал оставаться в человеческом облике.