Противостояние - Юрий Иванович

Да еще и в компании с таким образованным, увлекающимся ученым, как трибун решающий. То, что Крафа преступник и враг, подлежащий казни, сомнению не подлежало, но почему бы перед его смертью не воспользоваться его знаниями и силами?

Компромисс.

Причем соглашение в подобном компромиссе начинается с самого банального:

– Хорошо. Но вот как нам запастись пищей и водой в дорогу, следует продумать в первую очередь.

Вначале два неприятеля, пребывающие в состоянии перемирия, с помощью медитации осмотрели пустые пространства анфилад, по которым они сюда прибыли. И были весьма озадачены видом цепляющихся за стены паутинок, которые двигались в их направлении. Они скорее напоминали собой комки спутанных веревок, да и двигались довольно медленно, но по большому счету за час-полтора до пленников бы добрались обязательно.

– Вот тебе и ползающие по сводам видеокамеры! – с досадой констатировал Гегемон, когда оба беглеца вернулись сознанием из разведки. – Пора разведать, а потом и уходить в другую сторону. Не то, чувствую, нас опять зажмут со всех сторон точечными обвалами.

Граф Дин с ним в принципе соглашался, хотя и не понимал глобальных действий невидимых сил.

– Чего этому Врубу от нас надо? Если бы хотел убить, просто воспользовался бы нашим оружием или свалил на голову многотонный огрызок скалы.

– То и надо, что он жаждет развлечения, – рассуждал Крафа, – стравливая нас в поединке, как мы уже определили. Ну а дальше мне в голову приходят только еще худшие варианты.

– Какие, к примеру?

– Хочешь знать? Ну ладно. К примеру, этот Врубу любит колбасу, начиненную слегка переваренными желудочным соком лягушками. Мы питаемся этими попрыгуньями несколько недель и становимся наивысшим местным деликатесом. А потом: ням-ням! И от нас даже шкурки не остается.

– Мрачная картинка, чего уж там! Как раз в стиле кровавого диктатора, – хмыкнул Светозаров. – Но как-то она не слишком соответствует облику всесильных Водоморфов. Неужели они могли опуститься до создания такого низменного и банального стража, любителя ходячих сырых колбасок?

– Ну почему сырых? – откровенно обиделся узурпатор миров. – Нас ведь и поджарить можно!

– А-а-а, тогда, конечно, намного приятнее заранее прогреться до румяной корочки. Ладно, ты еще раз вернись и просмотри эти паутинки-надсмотрщики, а я в другие проходы подамся. Не хватало нам в тупик какой забраться.

Опять с полчаса осматривались, следили и выбирали дорогу. Потом новый обмен мнениями.

– Эти паутинки оставляют некий след на стенах и даже на полу, – делился Крафа впечатлениями. – И по этому следу целенаправленно ползут потоки улиток и шажками, словно сонные, передвигаются лягушки. Хотя лягушек совсем мало, и непонятно, как они в такой сухости выживут.

– Наверняка прикармливаясь теми самыми улитками, – предположил граф.

– Вполне возможно. Только вот такие целенаправленные поиски меня и смущают, и радуют одновременно. Сил у здешнего Врубу – немерено, и нам следует немедленно их все изучить. Но с другой стороны, эти силы неспособны на быстрое реагирование. Так что мы в некоторых местах, если просчитывать путь заранее, можем даже проскакивать по территории, контролируемой противником.

– Хорошо бы запастись десятком лягушек, нам не помешало бы. Причем убитых и освежеванных.

– Ну а у тебя как успехи?

– Тупиков хватает, но и открытых дорог предостаточно. Почти на шестьсот метров одна из анфилад ведет вниз. Так что можем выдвигаться туда и уже на месте осмотримся дальше.

– А как же запасы питания и воды?

– Ну, уж внизу что попить всяко найдется. А если невмоготу от голода станет, вернуться всегда успеем. Мало того, по пути я видел какие-то странные, ранее не замеченные нами грибы. Определим на ядовитость, глядишь, и подкрепимся.

– Так что же ты сразу не сказал? – Крафа легко вскочил на ноги и продекламировал: – Веди меня, о вестник сытости и блага!

Светозаров устремился вперед, ворча под нос:

– Вестник, говоришь? Сытости и блага? А как же мне к тебе обращаться, пиявка обескровленных миров?

– Да так и обращайся: Гегемон! – хохотнул спешащий следом узурпатор. – Я ведь тебе уже пояснял. Да и мои потомки только так ко мне обращаются. А вот унизительные прозвища по правилам любых перемирий употреблять нельзя. Бери пример с меня как Торговца образованного и интеллигентного. Я ведь тебя не называю глупым выскочкой и сельским недотепой?

– М-да? По поводу недотепы я не отреагирую, потому что не ко мне относится. Как и слово «глупым». А вот что может быть обидного в определении «сельский»? Вдруг я половину жизни провел в малой деревне или на захудалом хуторке? Как по мне, то меня это в любом мире как кормильца и благодетеля ставит гораздо выше любого городского пролетария или буржуазного иждивенца на шее народа.

Трибун с минуту помолчал, а потом признался:

– Так хотелось с тобой поспорить просто из чувства вредности и противодействия, но… Сам всю жизнь считаю, что сельский житель – основа любой цивилизации. Меня всегда коробили разные философские учения про касты, в которых простого труженика полей, как правило, определяли на низшую ступеньку духовного развития. А на высшую проталкивали всяких демагогов, пустословов и политиков. Бред полнейший! Вместо того чтобы крестьянина поставить на вершину пирамиды, они его в самое дерьмо сталкивают. Неблагодарные сволочи!

Столько злости было в этом утверждении, что Дмитрий не удержался, оглянулся на своего врага. И еще больше удивился, рассмотрев в ауре у того нескрываемое негодование и раздражение. Двинувшись дальше, бросил через плечо:

– Да, батенька, что-то у тебя взгляды на жизнь какие-то крайние полюса занимают. То дедушек под корень изводишь за консерватизм, то интеллигенцию и философов из-за каких-то нескольких придурков готов под ноги крестьянам уложить.

– Да тогда все беды и начинаются, когда та самая хваленая интеллигенция начинает забывать, откуда она вышла, у кого на службе состоит и чьи интересы она обязана защищать, – не собирался униматься Гегемон. – Что, разве не насмотрелся в других мирах, как оно бывает? За счет селян цивилизация разрастается, за их счет кормится, а потом их же руками их самих и уничтожает в первую очередь. И любой кровавой бойней чаще всего заведуют люди грамотные, считающие именно себя столпами общества и презирающие крестьян за их незнание философских трактатов и за незнание высшей математики.

– Надо же! – удивлялся временный компаньон трибуна решающего. – А мне казалось, что такая философия о вреде интеллигенции уникальна. Знавал я об одном кровавом бунтовщике, так он вначале дал крестьянам оружие вместе с землей, которые отобрал насильно у других, вырезал всю буржуазию и учителей, а потом и у селян его пособники стали забирать землю вместе с жизнями. Кажется, у тебя подобная философия. Или ты под неполноценного демагога косишь?