Его обреченная - Виктория Дмитриевна Свободина

выгорела, когда отдала всю себя ради эльфиских земель и тех, кто их населяет. Сейчас это скорее проявление старых привычек и знаний. Знаешь, в академии мы проходили тестирование, и оказалось, что у меня вообще нет склонности к лекарскому делу, – улыбнулась лукаво. – Хочу попробовать в этой жизни стать великим боевым магом.

– Достойная цель, – улыбается мне Тер в ответ и прижимает к себе крепче.

– На самом деле я пошутила, – говорю доверительно. – Зачем так серьезно концентрироваться на чем-то одном? – хихикнула. – Буду просто великой королевой, матерью великого и великолепного драконьего рода.

Нахмурилась.

– Только я не чувствую пока в себе никаких намеков на возможных дракончиков, хотя возможность почувствовать их рано благодаря лекарскому прошлому есть. Тер, неужели мы недостаточно стараемся спасти мир?

Король поднимается вместе со мной на руках. Он смотрит на меня глазами своего зверя.

– Пожалуй, да, ты права. Я ускорюсь с решением текущих дел, и в конце этого месяца отправимся на острова. Полагаю, там обстановка и уединение будет всячески способствовать делу спасения мира.

Весело фыркаю, но больше уже ничего не говорю, некогда. Целуемся, и делаем это всю дорогу, пока король стремительно несет меня в наши покои. Там, кстати, тоже целуемся. Интересно, а на островах есть пещеры? Нет, ну наверняка должны быть.

Уснула поздно, поначалу погрузилась в уютную тьму без сновидений, но постепенно тьма начала рассеиваться. Я оказалась в цветущем саду. Оглядываюсь, понимая, что это сон. Даже не из-за того, что осознаю себя во сне, просто сад эльфийский, у людей таких садов нет.

Что это? Игры сознания, из-за воспоминаний? Но до сих пор мне не снились сны о прошлом, и все тут кажется настолько реальным и четким, словно и не сон вовсе.

Касаюсь крупного нежно-розового бутона ближайшего ко мне цветка, ощущаю нежность лепестков, затем срываю бутон и подношу цветок к лицу. Тонкий аромат. Разве можно все это почувствовать во сне?

– Лираэль не стала бы срывать цветок в самой прекрасной стадии его жизни даже во сне, настолько бережно относилась к природе и ко всему, что ее окружает.

Резко оборачиваюсь. Леррет. Теперь начинаю понимать. Пресветлый так и не смог смириться.

– Все мы меняемся. Кто раньше мог бы сказать, что пресветлый повелитель будет обманом без спроса проникать в чужой сон словно вор?

Отворачиваюсь. Не могу смотреть на Леррета. Слишком много разных противоречивых чувств сразу поднимается в душе.

– Считаешь меня вором? – голос светлого раздается совсем близко ко мне. Вздрагиваю, поднимая голову. Леррет завис надо мной.

– Я ничего не считаю, только хочу покинуть этот сон. Тебя интересуют мои желания?

– Ты злишься на меня Лираэль? Из-за этого выбрала его, да? Из-за того что я не смог защитить тебя и наши земли.

– От кого защитить? Если только от себя самого, потому что больше на нас никто не нападал. Лучше думай о том, что сделал, и сейчас продолжаешь творить. Ты проклял родного брата, обрек свой народ на страдания. Ради чего? Тебе нужно думать не о том, как вернуть меня, а о том, как искупить свои грехи перед теми, кто тебе верил и доверял свои жизни. Как вернуть на проклятые земли благодать и благоволение богини.

– Я виню себя и жалею о том, что сделал каждое мгновение после пробуждения. Тогда я поддался эмоциям и дал гневу полностью завладеть собой. Я хочу все исправить, буду прилагать для этого все свои силы, но Лираэль, я просто не могу без тебя, ты нужна мне как воздух. Жизнь без тебя – постоянная агония.

– Ты же видишь, что я не Лираэль, не та, кого ты любил.

Глава 31

Леррет касается моего лица. Дернулась, словно меня ударили.

– Да, вижу, – мужская рука на этот раз касается моих волос. Хочу встать и отойти, но вдруг понимаю, что не могу этого сделать, цветы своими стеблями, словно лианы, быстро, нежно и почти незаметно оплетают мое тело. Дернулась еще раз, призвала свою магию, но это сон, здесь ее нет. Леррет вытягивает и накручивает на палец прядь длинных светлых волос. Здесь, во сне, это мои волосы, но я не блондинка. Внешность Лираэль? Видимо, да. Пресветлый хочет видеть перед собой только свою жену, одержим ею. – Но я знаю, что в тебе есть часть прежней Лираэль, ее память, ее душа, – Леррет помолчал. – Ее любовь, – пресветлый наклоняется ко мне еще ближе, берет в руки мое лицо. Его губы почти касаются моих. – Тот поцелуй сказал мне больше, чем тебе хотелось бы, и даже тот удар не смог меня отвернуть. Я знаю, что ты все еще любишь меня и ненавидишь, знаю, как тебе больно, знаю, что ты ищешь утешения в его объятиях, и на время практически забываешь обо мне, но стоит тебе остаться наедине с собой, и ты думаешь только обо мне. Лираэль, я понимаю, что ты не хочешь меня прощать, сама судьба и мир против того, чтобы мы были вместе, но все равно не отступлюсь. На этот раз я не буду действовать резко и заслужу твое прощение, но сейчас… мне нужен твой поцелуй, иначе я просто сойду с ума.

– Если ты это сделаешь, я сообщу Терреду и тогда…

– О чем ты сообщишь? – зло усмехнувшись, прерывает меня Леррет. – Проснувшись утром ты и не вспомнишь об этом сне. Да даже если бы и помнила. Что он мне может сделать? Любую его защиту я ломаю без каких-либо усилий. Я не забираю тебя только потому что ты этого не хочешь.

И на том спасибо.

Напрягаюсь, поскольку чувствую, как лианы проникают под подол, щекотно вьются по ногам все выше и выше, задирая ткань вверх, оголяя кожу.

– Остановись, – требую я, сжимая кулаки и сминая бутон. Я уже не сижу, а полулежу среди растительности, ведущей себя, словно живая. Кажется, на одном поцелуе пресветлый не собирается останавливаться. – Ты сам об этом пожалеешь.

– Я не пожалею ни об одном мгновении, – обещает Леррет. Он наклоняется, а я как могу отвожу голову назад, чтобы избежать этого поцелуя, но открываю шею. Светлый касается и целует ее, жадно, с нескрываемым наслаждением, а я