Невеста для графа - Кэролайн Линден

Хью криво усмехнулся.

– Нет, ты была абсолютно права.

– Ты злишься на меня из-за того, что я уговорила тебя с ней поговорить?

Да, черт возьми! Он действительно злился.

– Нет. – Хью отрицательно покачал головой.

Но он прекрасно знал, что Элиза ему не поверила – слишком была проницательна. Черт возьми, и в этом она оказалась слишком хороша для него. И тут ему вдруг остро, до боли, захотелось начать с ней все с чистого листа. «Больше никаких недомолвок. Хватит вранья», – сказал он себе.

– Да, Элиза, я разозлился. Но вовсе не потому, что ты не права, а из-за того, что знал: ты абсолютно права. Я не хотел разбивать сердце своей сестре. Я до последнего надеялся, что Бенвик одумается и избавит меня от необходимости говорить Эдит правду. Я трусливо рассчитывал на него, на то, что он выполнит за меня грязную работу и сам ей скажет, что не хочет на ней жениться.

– Это все потому, что ты очень любишь сестру, – сказала Элиза, и в глазах ее было столько нежности, что у Хью перехватило дыхание. – Ясно, что ты не хотел причинять ей боль, – иначе и быть не могло.

– Я очень долго защищал ее так, как это делал бы мой отец, – с горькой усмешкой проговорил Хью. – Именно поэтому ей сейчас пришлось пережить такое потрясение.

– Нет! – воскликнула Элиза. – Виноват не ты, а мистер Бенвик. Это он сделал Эдит предложение, а потом передумал жениться. Ты вел себя порядочно и был с ним терпелив, но он разбил сердце Эдит. Он его разбил, а не ты.

– Элиза… – Хью сделал глубокий вдох и взял жену за руку. Она же как-то раз сказала, что простит ему все, если он будет с ней честен, не так ли? – Элиза, Бенвик передумал жениться на Эдит отчасти из-за тебя. Дело в том, что его отец ненавидит твоего отца. Насколько я понял, они были партнерами в одном плохо закончившемся коммерческом предприятии.

Элиза вздрогнула и, побледнев, пробормотала:

– Так вот почему Эдит меня ненавидит…

– Скорее всего, – согласился Хью. – Что говорит отнюдь не в ее пользу. Я думал, она поймет, что относилась к тебе предвзято. Поймет, когда лучше узнает тебя. Я думал, что чувства Бенвика к моей сестре пересилят предубеждения его отца. Я думал… – Хью умолк, прекрасно понимая, насколько неубедительно звучали его оправдания. – Я не хотел тебя обидеть, дорогая. – «Я и тебя хотел защитить», – добавил он про себя.

– Хью, как ты мог? Почему ты мне сразу не сказал? Я бы поговорила с ней…

– И что бы ты ей сказала? Пойми, Ливингстон не внемлет голосу рассудка, а Бенвик взял сторону отца. Для самой Эдит лучше, что она узнала об этом сейчас – до того, как стала женой лицемера. Ей надо радоваться, а не горевать!

– Как ей радоваться, когда сердце ее разбито? – воскликнула Элиза.

– Ее любовь пропала всуе, – вздохнув, резюмировал Хью, подумав о том, что и Элиза одаривала своей любовью того, кто совсем ее не достоин.

Она посмотрела на мужа с упреком, но спорить перестала.

– Бедная девочка, – тихо сказала она. – Как ей, должно быть, плохо сейчас.

Хью не переставал удивляться душевной щедрости Элизы. После того, что он ей только что сказал, после того, как вела себя с ней Эдит, она продолжала относиться к его сестре по-доброму, с симпатией и сочувствием. И снова им овладело ощущение своей никчемности и низости. Насколько же Элиза была лучше и чище его!

– Даже если бы он приполз ко мне на коленях, я бы теперь не позволил ему жениться на Эдит, – заявил Хью. – Моя сестра заслуживает лучшего, чем этот субъект, которого и джентльменом-то назвать нельзя. – «Точно так же, как и тебя», – сказал себе Хью. – Но довольно о Бенвике! У тебя есть подходящее платье для театра?

Элиза в недоумении заморгала и пробормотала:

– Да, есть, но как же Эдит?.. – пробормотала она.

– Эдит оправится. Ты сама мне так говорила, – напомнил жене Хью. – Сегодня я хочу сводить свою супругу в театр, если, конечно, она согласится.

Щеки Элизы тронул нежный румянец, и она проговорила:

– Конечно, я согласна.

Хью ослепил жену улыбкой и, повинуясь внезапному порыву, поднес к губам ее руку. Когда же он посмотрел ей в глаза, то снова почувствовал угрызения совести: во взгляде Элизы все те же любовь и нежность.

Проклятье! Он должен был все рассказать – и пасть к ее ногам. Пусть она осыплет его градом упреков – он был к этому готов, как готов был и к потокам слез, – потому что за этим последовало бы прощение (по крайней мере, Хью на это рассчитывал).

Но тут снова подбежал Вилли и положил мячик прямо на юбку хозяйки. Элиза принялась отряхивать платье от грязи, отчитывая пса. Потом подбежал Ангус, и Элиза отдала ему мяч, а он забросил мяч подальше и помчался следом за Вилли, бросившимся на поиски игрушки.

Хью тяжело вздохнул. Увы, момент был упущен, но граф пообещал себе, что все расскажет Элизе, когда станет лучше, когда будет достоин ее. И когда окончательно разберется в своих чувствах к ней. А пока пусть все останется по-старому.

Элиза нашла – или придумала – множество оправданий для мужа. Ведь нельзя было сказать, что Хью ее обманул: лишь кое-что утаил, чтобы не причинять ей боли. И если Бенвик невзлюбил ее, то исключительно из-за ее отца, то что она могла с этим поделать?

Конечно, можно было понять Эдит: та взяла сторону мужчины, за которого намеревалась выйти замуж, но – Элизе-то, как ни крути, было больно сознавать, что Эдит приняла сторону Бенвика ничтоже сумняшеся, решительно и без тени сомнений в правильности своего выбора. При этом Эдит обожала Хью, а Хью обожал сестру. Джорджиана упрекнула Эдит в снобизме, и, кажется, была права.

Элиза старалась проявлять понимание и доброту к своей золовке, и, как бы сильно ни обижало ее отношение Эдит, платить ей той же монетой Элиза считала подлостью. Но ничто не мешало ей прислушаться к совету Джорджианы и стараться держаться с достоинством. Джорджиана была права: не следовало показывать свою слабость, – и поэтому она, Элиза, будет вести себя так, словно никого и ничего не боится, в том числе – и показывать свою силу окружающим. В конце концов, она теперь графиня, жена Хью – иногда ей все еще не верилось в это чудесное превращение, – и обязана соответствовать своему новому статусу.

Однако кое-что она могла сделать, не прилагая к тому никаких усилий.

– Папа, ты вел какие-нибудь дела с лордом Ливингстоном? – спросила Элиза во время очередной встречи с отцом, навещавшим ее каждую неделю. Она не решилась бы затронуть столь щекотливую тему, но по удачному стечению обстоятельств в доме никого, кроме них, не было.

– Почему ты спрашиваешь? – не скрывая удивления, спросил мистер Кросс.

– Выходит, ты вел с ним дела, – заключила Элиза.

– Что-то случилось? – Отец насторожился. – Я никогда не говорил с тобой о Ливингстоне. С чего ты решила, что я с ним знаком?