Ящик Пандоры - Мэри Шелдон

Я схватила Троя за руку.

— А мы не можем остановиться тут на ланч? Пожалуйста, я всю жизнь мечтала туда попасть.

Трой застонал, но послушно завернул на стоянку.

«Мадонна Инн» полностью оправдал мои ожидания. Набитый под завязку расцвеченными фонтанами, искусственными цветами, купидонами и механическими куклами, он своей пышностью превосходил любые фантазии. И все кругом розовое, начиная с сахара на столах и заканчивая вращающейся вывеской у входа.

— Ну а теперь я желаю лицезреть знаменитый водопад, — заявила я, как только мы покончили с ланчем.

Трой снова тяжко вздохнул, но покорно повел меня в мужской туалет. Сам он караулил у дверей, пока я любовалась водяным потоком, обрамленным цветами, хлещущим прямо напротив писсуаров. Я была в полном восторге.

Потом мы совершили небольшую экскурсию по отелю и увидели знаменитые «тематические» апартаменты. Больше всего мне понравился номер в стиле Пещерного человека, где стены сложены из булыжников, а кровать застелена леопардовой шкурой. Трой стал колотить себя в грудь на манер Тарзана и предложил мне остаться здесь на ночь. Я ответила, что роль Вильмы Флинстоун не привлекает меня.

— Хотя представить тебя пещерным человеком очень заманчиво.

Тут мы пустились в традиционные споры о том, кто кому больше нравится — Флинстоуны или Джетсоны[10]. Трой признался, что в девять лет являлся большим поклонником Джуди Джетсон. Я подумала, каким он был в девять лет — застенчивый темноволосый мальчуган в ковбойке и бейсбольной кепке.

Мне стало немного грустно. Я обняла его одной рукой.

— Как жаль, что я не знала тебя тогда.

Он поцеловал меня в макушку.

— Сейчас все гораздо лучше.

К двум часам мы добрались до Кембрии. Это потрясающее место, словно городок из прошлого столетия, с одноэтажными строениями, деревянными фронтонами, высокими крылечками. И Трой удивительным образом угадывал правильное направление, как будто его вело шестое чувство. Я даже спросила, бывал ли он тут раньше. Он сказал, что никогда.

— Наверное, ты жил здесь в прошлой жизни, — подразнивала я.

— Так оно и есть, скорее всего.

Мы наткнулись на чудный цветочный магазинчик, где торговали мылом и ароматическими смесями собственного производства, и Трой купил мне жасминовое саше.

Потом мы прошли в сад позади магазина, и он целовал меня там под деревьями.

А впереди нас ждал Замок Хёрста. Проведя все детство под аккомпанемент «Гражданина Кейна», я мечтала увидеть прообраз Ксанаду[11]. Но Трою, никогда не видевшему этот фильм, дворец понравился даже больше, чем мне. Меня он ошеломил громоздкой мебелью и вычурными фресками — вторая «Мадонна Инн», только без шуток.

— Тебе хотелось бы здесь жить? — спросила я.

— Это предел моих мечтаний, — ответил он.

Честно говоря, я не поняла, шутил он или нет.

На закате мы вернулись в Кембрию и зарегистрировались в отеле «Кембрийские сосны». Мне представилось, что так, наверное, выглядела какая-нибудь летняя резиденция, где мог бы останавливаться Теодор Рузвельт.

Утром мы встали рано и отправились завтракать в город. Я снова пыталась дозвониться до офиса, но там никто не брал трубку. Я оставила сообщение, что перезвоню позже. У меня возникло странное чувство, что Лори просто не подходила к телефону.

— Я боюсь, она расстроилась из-за моего отъезда.

— Ну и что с того? — пожал плечами Трой.

Его тон показался мне странным. Я и раньше это замечала, каждый раз, когда произносила ее имя. Он говорил мне, что едва знаком с ней, но мне вдруг показалось, что там нечто большее.

— А что ты думаешь о Лори? — спросила я. — Ты ведь никогда мне ничего о ней не говорил.

— Кажется, она ничего, — он снова пожал плечами. — Я, правда, не слишком хорошо ее знаю.

— А ты никогда не встречал ее кошмарного дружка?

— Да нет. Я даже не знал о его существовании.

Я решила оставить расспросы. Если там даже и было что-то, теперь это не имело никакого значения.

Виды, открывающиеся по дороге в Кармель, просто опьяняли. Бледное небо, крохотные изогнутые кипарисы и одна-единственная дорога, узкой лентой уходящая в горы.

Наверху я попросила Троя остановиться. Подойдя к краю скалистого обрыва, я увидела, что внизу вода словно покрыта нефтяными разводами — темно-синий, бирюзовый, нежно-голубой, все оттенки зеленого. Хотелось броситься туда, упиться всем этим, кричать на ветру до изнеможения, взлететь к рваным облакам, нестись вихрем над этим прекрасным миром.

Трой сфотографировал меня на краю скалы, и я с грустью подумала, что, когда фотография будет готова, все это уже станет воспоминанием.

Наконец мы подъехали к окраинам Кармеля.

— В детстве я думала, что это Карамель и весь город сделан из сладостей. Боюсь, я буду ужасно разочарована.

— Не будешь, — улыбнулся Трой.

Мы въехали в маленький городок, и я увидела крохотные домики, построенные вручную, свинцовые оконные переплеты, улицы, мощенные булыжником, и горшки с геранью, свисающие с каждого фонаря. Это действительно оказался карамельный город.

Мы решили остановиться в мотеле «Гензель и Гретель». Его коттеджи напоминали прелестные сказочные избушки. До самого вечера мы не вылезали из постели. А когда стало смеркаться, Трой сказал:

— Пора вставать, красавица. Я покажу тебе кое-что.

Мы оделись и молча поехали по узкой наезженной дороге. Мне казалось, что мы на краю света. Трой поставил машину и повел меня по крутой тропинке. Холодало, и он накинул мне на плечи свою куртку.

Тропинка вывела нас к океану. На пляже было полно народу, люди стояли небольшими группами или сидели на одеялах и молча смотрели на расстилавшийся перед ними водный простор.

— Здесь это традиция, — сказал Трой. — Все спускаются сюда, чтобы посмотреть на закат.

Он взял меня за руку, и мы, не говоря ни слова, пошли вниз к остальным.

Наутро мы встали рано и отправились на пляж. От вчерашней величественности там не осталось и следа. Все вокруг было весело, ярко и радостно. Мы с Троем побегали по песку наперегонки, и он великодушно позволил мне выиграть.

Потом мы бродили по городу и разглядывали витрины магазинчиков и бутиков. Трой купил мне жасминовый одеколон и кружку с надписью «Кармель». А я нашла для него синюю шелковую рубашку и несколько дисков моего любимого Рэнди Ньюмена.