Возмездие - Валерий Михайлович Гуминский

на всевозможных условностях, не заявишься, но в летних брюках, лёгких мокасинах и в светло-бежевой рубашке он не будет выглядеть как местное пугало. Приличный молодой человек, которого не стыдно принять в доме.

— Подъезжай аккуратнее к воротам, а то не пустит, — сказал Велимир, разглядывая через ржавые прутья забора выглядящий пустым дом. Хотя бы сейчас густая летняя зелень скрывала убогость и запущенность территории. Дорожка, ведущая к крыльцу, подметена, окна чистые, на подоконнике развалилась серая кошка. Между шторами мелькнула женская фигура.

— Ладно, ждите меня здесь, — княжич вылез наружу, пригладил волосы и уверенной походкой направился к калитке. К его удивлению, она оказалась незапертой. Пожал плечами от такой беспечности, он по дорожке дошел до крыльца, поднялся на открытую веранду, нажал на кнопку звонка.

Дверь ему открыла уже знакомая горничная, высохшая ещё больше. Такая же безэмоциональная и чопорная, как и её хозяйка.

— Добрый день, — вежливо произнес Велимир. — Я к Марии Александровне по важному вопросу.

— Проходите в гостиную, — горничная пропустила его внутрь. — Госпожа не извещена о вашем визите, поэтому придётся немного подождать.

— Подожду, мне торопиться некуда, — Шереметев не особо стремился проводить время среди портретов незнакомых ему людей, но делать нечего, не в своём доме. Заложив руки за спину, он стал прохаживаться вдоль стен, старясь оценивать качество портретов, а не награды, которыми были усыпаны костюмы мужчин. Хотя, признавался себе Велимир, родословная Гончаровых ничем не хуже иных петербургских фамилий.

— Когда-нибудь эти портреты станут достоянием музеев, — раздался знакомый женский голос за спиной молодого княжича. — Надо бы озаботиться кратким написанием биографий. А то помру, и никому дела не будет до антиквара, хранящегося в этой норе.

Сегодня на Марии Александровне было строгое синее платье с пышным воротником, кои давно никто уже не носил. Боярыня в силу своего упрямства или нежелания потакать современной моде, продолжала донашивать ту одежду, которая напоминала о её молодости. Платье неплохо смотрелось в антураже особняка, и Гончарова чувствовала себя в нём комфортно.

— Добрый день, сударыня, — развернувшись, Велимир с лёгким поклоном поприветствовал хозяйку умирающего особняка. — Прошу меня извинить за неожиданный визит. Смею предложить вам нанять биографа, пусть в красках опишет деяния вашего рода.

— Пустое, Велимир Васильевич, — махнула рукой хозяйка, и медленно ступая по паркету, подошла к креслу, осторожно села на край, неестественно выпрямив спину. — Никому не нужны потуги старухи, цепляющейся за уходящую эпоху. Детям плевать не только на меня, но и на родовое поместье. Я была плохой матерью, поэтому и не удивляюсь, что никто не хочет быть рядом со мной.

Велимир тактично промолчал. Откровения Гончаровой ему были не нужны, но, если женщина хочет выговориться, не стоит ей мешать. Вдруг переговоры по аренде парка пройдут гораздо легче?

— Не угодно ли чаю? — резко прервала исповедь хозяйка.

— Нет, я ненадолго, не буду забирать ваше время, — Велимир остановился возле окна, где вальяжно растянулась кошка, и почесал её за ухом. Та лишь зажмурилась и продолжила валяться, греясь на солнце. — Как вы смотрите на сдачу своего сада в аренду?

— Удивлена, Велимир Васильевич, — Гончарова изогнула брови. — О какой аренде идёт речь, и кто этот арендатор, положивший глаз на старый сад?

— Арендатор — я, — улыбнулся Шереметев. — Мне катастрофически не хватает места для ежедневных тренировок. Магия не терпит малых пространств, а территория дома, в котором я живу, не такая большая.

— Вам негде тренироваться, — кивнула Мария Александровна, — и вы вспомнили про старуху, у которой очень большой сад. А вы знаете, что там раньше была парковая зона и выезд из дома осуществлялся через него? Это уже позже под давлением обстоятельств пришлось провести небольшие изменения. Но так даже лучше получилось.

— Насчет парка у меня были подозрения, — Велимир присел на диван. — Аллея до сих пор просматривается.

— Асфальтовую дорогу демонтировали, вместо неё разбили лужайку. Ландшафтники постарались, за два года полностью изменили внешний вид парка, — Гончарова замолчала, испытующе разглядывая гостя. А потом неожиданно сказала: — Вы своими тренировками уничтожите сад.

— Нет, уверяю вас, что такого не произойдет, — качнул головой Шереметев. — Я же не собираюсь обрушивать на деревья ледяные глыбы или затапливать штормовым дождём всю округу.

— Ну да, ваш Род пестует Стихию Воды, — задумчиво произнесла Гончарова. — Но с чего вы решили, что я соглашусь уступить часть парка? Мне как-то не улыбается жить рядом с магическим полигоном. Вы уверены, молодой человек, что удержите в своих руках боевые плетения?

— Абсолютно уверен, — безапелляционно заявил Велимир, заметив, как поджала губы старуха. Пришлось поубавить спесь. — Не переживайте так, Мария Александровна. Меня обучают лучшие волхвы клана, и как контролировать Силу, они чуть ли не с детских лет вдалбливали в голову. Да и не собираюсь я применять боевую магию рядом с жилыми домами. Только апробированные и обкатанные плетения. Мне ведь важно прокачивать энергию по каналам, а не демонстрировать свою мощь.

— Неужели Милославские не могут обеспечить своего будущего родственника приличным полигоном? — притворно удивилась Гончарова, проявляя осведомленность об отношениях Велимира с Анной.

Княжич сохранил равнодушное выражение на лице, словно его не задела намеренно брошенная фраза. И понял, что был прав. Старуха, язва такая, разочарованно сжала губы.

— У Фёдора Егоровича слишком много ограничений, — напомнил он. — Симбирск больше купеческий город, и боюсь, многим не понравится, что Милославские начнут готовить полигон для одного человека. Против них сразу объединится вся гильдия.

— Такое может произойти, — подтвердила Мария Александровна, задумчиво постукивая накрашенными ногтями по подлокотникам кресла. — Фёдор всегда проявляет осторожность, когда приходится лавировать между группировками. Никогда бы не подумала, что буду помогать ему.

— Вы не ему помогаете, а мне, — улыбнулся Велимир. — Пусть ваша совесть будет чиста, и никто из купцов даже не посмеет кинуть обвинение.

— Кинут, кинут, — посмеялась старая хозяйка. — Меня многие не любят, а вот землю, на которой стоит особняк — очень даже обожают. Но пусть и дальше клацают зубами. Всё это достанется правнучке Насте. Она мне недавно письма написала…

На лице Гончаровой появилась светлая улыбка, от которой разгладились морщины, глаза засветились любовью к единственному человеку, который держал с ней связь, и ради кого ей стоило жить.

— Ваш отец, княжич, выполнил мою просьбу. Настенька очень довольна, что