Дэлл - Вероника Мелан

Нет, не смотри, маленькая Мэгги, в окно, забравшись на крохотную табуретку с коленями — по дорожке к твоему дому никто не придет. Не принесет мешок с конфетами, не обнимет, источая с рукавов куртки запах мороза, теплыми руками и не скажет, как сильно скучал и ждал встречи. Не верь тому, чего нет.

Маленькая Меган обиженно поджала губы и покосилась на меня с неприязнью. Мол, ты страдай, а я еще подожду.

Ну, жди-жди…

Все эти месяцы… во что я верила? В чудо, которому не суждено произойти? Страдала, терпела, пыталась пережить, забыть, истереть чувства в порошок, и все равно верила. Интересно, учатся ли такие, как я или же так и помирают дураками?

Наверное, второе.

Казалось, очередной вздох наполнил тяжестью бытия всю комнату и тяжелым одеялом укрыл сердце.

Что же делать — продолжать сидеть в пустой квартире, которая через час превратиться в камеру страдающего узника? Да какой там час… через несколько минут. Хватит еще пары мыслей и нового вздоха, чтобы утонуть, уйти на дно, лечь лицом в подушку и больше не подниматься. Ни сегодня, ни завтра, а еще лучше совсем никогда.

Ну уж нет! Все, хватит. Приехали.

А ну-ка встали, взяли себя за шкирку, заткнули фонтан горечи кляпом, натянули на лицо довольную маску и гулять. Куда глаза глядят. Лишь бы к черту, лишь бы не думать, не смотреть на телефон и не слышать едящей поедом тишины.

Колени не желали держать, а сердце держаться, но я заставила себя встать, одеться, сложить в сумочку ключи и выйти за дверь.

Толпа безжалостна к изгою — именно она лучше всего со всей грубой прямолинейностью заставляет ощутить собственное одиночество. Ничто не заставляет так остро жаждать общения, как взгляд, брошенный на смеющуюся компанию или стонать от отсутствия тепла, как то делает вид целующейся на улице пары. Сплетенные варежки, пар изо рта и бездонный колодец счастья в глазах.

Прочь. Прочь от тех, кто всем своим видом заявляет: «А наша жизнь удалась. Как насчет тебя? Почему ты бредешь, не разбирая дороги, когда все могло быть иначе?»

В кафе? Нет. Пройтись по базарчику? Нет. Куда ни ступи, везде на тебя натыкаются люди — много людей — ни один из которых не имеет понятия, что сегодня тебе полагался праздник, который так и не случился.

Куда же? Куда? Прочь от шума и людей, прочь от дорог и суеты, прочь от радостного гомона разношерстной толпы.

Ноги, против всякой логики, сами свернули в заснеженный парк.

* * *

Прежде, чем выйти из машины, он какое-то время сидел и смотрел на приборную панель. Просто смотрел, почти бездумно, прислушиваясь ко внутренним ощущениям.

Все. Намерение сформировано, решение принято, осталось исполнить.

Внутренний карман оттягивал тяжелый — не столько по весу, сколько по судьбоносности — военный нож. О чем думал Великий Дрейк, награждая им в тот знаменательный день? Знал ли Начальник обо всех поворотах, что эта железка с острым лезвием внесет в жизнь подрывника? Знал, наверное, гад… Он о многом знал наперед. Только жестокий и по-своему мудрый оракул мог руководить Комиссией — странной и одновременно страшной организацией, состоящей из верхней расы, одетой в серебристую форму.

Дэлл медленно выдохнул и посмотрел за окно, где неслышно падал ватными сгустками снег.

Наверное, к двум дня Меган совсем разуверилась в его приходе. Сначала ждала, затем загрустила, расстроилась, разочаровалась и ушла из дома. Ее можно понять. Вот только желающий найти найдет везде — город, материк, Уровень, даже мир не важен — теперь Одриард знал это наверняка.

Минуту спустя спрессованный настил заскрипел под подошвами.

Высились с обеих сторон высокие и темные пики парковых ворот; покачивались, уходя в небо, запорошенные тугие стволы многолетних деревьев. Как хорошо и как тихо.

— Неужели ты снова дашь ей нож?

— Дам.

— Ты просчитал вероятные исходы?

— Да, Мак, просчитал. Риск неадекватного поведения меньше одного процента, сутки продержусь. Не думаю, что стоит ждать сюрпризов.

— Знал бы прикуп, жил бы…

— Думаю, выживу.

— Что ж, ты лучше знаешь…

Хотя этим утром Чейзер пожал ему руку, взгляд его выражал тревогу. Дэлл, признаться, тревожился тоже, хотя и не так сильно, как Аллертон. В конце концов, именно эта женщина когда-то вернула ему нож — от нее ли ждать подвоха?

А вот хороший день рождения она заслужила точно. Чтобы не как в прошлом году, а лучше. Много лучше.

То ли долетел аромат одеколона, то ли скрип подошв — Дэлл не знал, что было первым — но Меган встрепенулась, почувствовала его. Очнулась, подняла голову, до того опущенную на руки, сложенные на коленях и распахнула глаза. Во взгляде, среди недоверия, всколыхнулась радость — взметнулась, подобно фениксу, среди груды обугленных каменистых обломков — и тут же снова пропала, заволоклась тревогой, чтобы еще через мгновенье вновь вспыхнуть ярче факела.

Вот это смена эмоций!

Сердце билось глухо и почему-то неровно.

Дэлл подошел к лавочке и остановился, глубоко вдохнул холодный воздух и выдохнул назад в виде клубка пара. Помолчал.

Меган молчала тоже. Опутывающие ее возбуждение и страх чувствовались даже сквозь толстый слой зимней одежды; крохотные ладошки под шерстяным покровом варежек нервно сжались в кулачки. На длинные ресницы налипли снежинки.

Откуда страх? Боится, что он сейчас поздравит и уйдет? Что не принес нож, а лишь пришел извиниться и сообщить, что празднество не состоится? По-крайней мере, не в его компании? Тогда она ошиблась, и на этот раз в хорошую сторону, потому что день — тот самый, ожидаемый и радостный, только начался, и самое время об этом имениннице узнать.

— Привет.

Она не ответила — попросту не смогла. Дэлл видел это по перемешавшимся в глазах эмоциям — тихому счастью, неверию, ожиданию, волнению и попытках оградиться от веры в свершившееся чудо.

— Праздник заказывала? — Он медленно расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана нож. — Что ж, получай.

И передал ей вожделенный предмет рукоятью вперед.

Так, как Меган взяла нож, наверное, принцесса принимает полученный по наследству королевский бриллиант, а бизнесмен первые ключи от роскошного автомобиля — с трепетом, нежностью, волнением и бесконечной любовью.

Какие же тонкие пальчики по сравнению со стальным лезвием — мягкость и жесткость — почти аллегоричное сочетание.

Дэлл медленно таял, глядя, как дрожат ее приоткрытые губы, а тихое «спасибо» вообще вымыло прочь остатки тревог — пусть владеет, пусть тешится, пусть распоряжается и заказывает. Это ее день, и этот день ей должен. Чьими руками — не важно.

— Придумала, с чего начнем?

Его мягкая полуулыбка и мелко затряслась в отрицании ее рыжие кудри, торчащие из-под вязаной шапочки.