Черный ворон, я не твой - Владимир Колычев

– Римма тоже там была? Где она сейчас?

– В том то и соль, что ее не было. Вообще никого в доме не было. Только ты один. И в постели. Трусы на тебе были, а цепи – нет. И паленый пистолет с отпечатками твоих пальцев…

– Чушь какая-то… Или мне все это снится, или меня подставили…

– Ты же знаешь, если верить заключенным, то половину из них подставили…

– Где Римма? Где Казимиров? Где все остальные?

– Станислав Казимиров в больнице, под охраной. А остальных ищут, пока безуспешно… Но Казимиров скоро очнется, начнет давать показания… Ты бы мог его опередить. Тогда тебе облегчат участь, а не ему…

– Я не знаю, где Римма. Я не знаю, где остальные…

– А ты подумай, может, вспомнишь…

Каракулев не был бы опером с большой буквы, если бы не попытался раскрутить Андрея на признание. Но было видно, что если он считает его виновным, то далеко не на все сто процентов.

– Георгий Савельевич, вы мне, положа руку на сердце, скажите, верите вы мне или нет?

– Не знаю, – после некоторого раздумья сказал Каракулев.

И вдруг добавил:

– Вика в тебя верит, это я тебе точно скажу.

– Вика?

– Пыталась доказать, что ты невиновен. И всех умыла. Казимирова она нашла. Она же и в реанимацию его отправила. Стреляла в него… Хотела помочь тебе, но, похоже, только усугубила… Но страсти-то все равно вокруг тебя кипят. Римма, Вика, одна топит, другая спасает… И любишь, наверное, обеих?

– Уж это мое личное дело.

– Не спорю… А насчет уголовного дела ты хорошенько подумай. Если в самом деле виновен, то расскажи всю правду, и годик-другой со срока скинешь, и на душе полегчает…

– Не виновен я ни в чем. Подставили меня…

– Ну как знаешь…

Каракулев поднялся со своего места и, не прощаясь, вышел из камеры. Андрей схватился за голову. Он еще не до конца во всем разобрался, возможно, есть где-то выход, через который он может выбраться из этой дрянной ситуации. Но пока что он видел перед собой темную гнетущую пустоту. Его не радовали даже мысли о Вике, которая, как оказалось, участвовала в его судьбе. А о Римме он думал с негодованием. Из-за нее все беды…

Василий отправился на работу, а Римма осталась на хозяйстве. Надо было видеть, сколько было счастья в ее глазах, когда он уходил. Как будто нет большей радости, чем ждать, когда он возвратится на службы. Так считал он. Она же ликующе думала о том, что на целые сутки будет избавлена от необходимости видеть перед собой его постылую физиономию…

Хозяйничала она в доме недолго. Прибралась немного для приличия, собралась и отправилась в город, где на съемной квартире жали ее братья. Там она и обнаружила Игоря.

Он был на кухне и ел с жадностью человека, за которым гонятся волки. Стол небогатый – сало, чеснок и хлеб. И дело вовсе не в том, что это национальное блюдо Украины, а в том, что братья, когда над ними не было властной руки дядя Стаса, могли позволить себе ничего не готовить. Мало того, и в магазин их сходить не заставишь.

Герман взял Римму под руку, отвел в комнату, посадил на диван. Вид у него был тревожный, в глазах страх.

– Что-то стряслось? – спросила она.

– Да. С отцом.

– Что?

– Не знаю… Игорьку на мобильник позвонили, типа ошиблись номером. А на этот мобильник только отец мог звонить… Короче, он из дома убрался, в соседнем доме затаился. Менты были. Спецназ, все такое…

– А с Андреем что?

– Тебе не все равно, что с ним?.. – злобно ухмыльнулся Герман – Тут все рушится, а ее этот мент поганый парит…

– Представь себе.

– Увели его. В наручниках. Игорек позаботился. В твою постель его уложил. Пусть думают, что он с тобой был, а значит, и с нами…

– Я его убью!

Игорь сунул в рот последнюю дольку чеснока, когда в кухню ворвалась Римма.

– Вот ты урод!

Она схватила со стола кусок хлеба и ловко просунула его в открытый рот.

– Эй, ты чего?

Игорь с трудом отбился от нее.

– Белены объелась?

– Ты что с Андреем сотворил, выродок?

– Что-что, подставил его, – злорадно ухмыльнулся Игорь.

– Зачем?

– А чтобы жизнь медом не казалась! Да и дядя велел… Сказал, что если менты и если вдруг будет возможность… Короче, сначала возможность, потом и менты…

– Будет вам! – одернул их появившийся Герман. – Тут такая заваруха, а вы из-за какого-то мента цапаетесь. Черт с ним…

– Не черт!

– Свидеться с ним хочешь? – накинулся он на Римму. – Свидишься. В тюрьме. Он в одной камере, ты в другой… Будешь бузить, точно в тюрьме окажешься…

Она любила Андрея, но и тюрьмы как огня боялась. И перспектива сидеть с ним в одном изоляторе совсем ее не вдохновляла.

– Делать надо что-то, – сказал Герман.

– Что?

– Сначала, где отец сейчас, узнать надо.

– Как? – скептически спросил Игорь.

– Через тетю Витту не пробовал?

– Дядя к ней ходил. На ней и погорел… И мы погорим. Нельзя туда соваться…

– Хочешь сказать, что наша мама предала нас? – снова взъелась на брата Римма.

– Да остынь ты! – одернул ее тот. – Без разницы, предала она или нет. Держаться надо от нее подальше…

– И хату сменить… А может, за границу дернем? – предложил Герман. – В Италию. Там сейчас тепло…

– А деньги? – навзрыд спросила она.

Дядя Стас считал себя гением, поэтому большая часть общих денег была вложена в недвижимость – дом, сервис-центр, все такое. Но даже не будь этого, держи он деньги в наличной куче, все равно доступ к ним имел бы только он.

– У каждого своя заначка…

Герман был прав. Каждый член семьи имел фонд личных сбережений. У Риммы был тайник, сто шестьдесят тысяч долларов. У братьев поменьше – потому что они любили шиковать, но все равно есть с чем бежать за границу. А через Украину можно уйти в ту же Румынию, есть человек, который может свести Германа с надежным проводником…

– А если с дядей все в порядке? – спросила она.

– Он бы уже дал нам знать…

В логике Герману не откажешь. Но Римма все же не спешила соглашаться с ним.

– У нас банк в разработке, – сказала она. – И дядя про него не знает…

Так вышло, что банк выбирал Герман, на свое усмотрение. Дядя решил, что он и без него справится с этой задачей. А может, он предчувствовал, что с ним может случиться несчастье… Так или иначе, если Герман избавится от телефона, по которому дядя мог бы с ним связаться, то он мог навсегда освободится от его опеки. Выбросить телефон и сменить квартиру – тогда семья прямо могла перейти в режим автономного существования.